Проблема размерности - [3]

Я начал читать:

«Плесень жизни! Ничтожества трехмерного мира! Перед вами послание из высших измерений, которое вы вряд ли додумаетесь запеленговать и услышать! Мы, жители 18-мерного пространства, отправили его, просто чтобы сообщить: вы грязь под ногтем Вселенной! Вселенная огромна, и число ее измерений бесконечно! Но именно вы живете на том последнем рубеже, где пространство свернулось почти по всем осям и его размерность стремится к нулю! Трехмерные плоские амебы! Ваш мозг даже не в состоянии представить, как на самом деле выглядит настоящий мир! Длина, ширина, высота – вот и все, что доступно вашему пониманию! А знаете ли вы, что существует еще долгота, глубинность, выдлинность… тьфу! У вас и слов таких нет в вашем примитивном языке! Вы когда-нибудь видели красоту хотя бы пятимерной живой природы? Способны себе представить шестимерное искусство? Восьмимерные спортивные игры? Так с чего вы, зазнавшиеся кляксы грязи, вообразили себя лучшими во Вселенной? Знали бы вы, как нам, жителям 18-мерных пространств, смешно, когда клякса начинает хвалиться своей природой, спортом и культурой, считая себя лучшей в мире! Ущербные ничтожества! Сидите тихо в своей сплющенной дыре и помните: вы грязь, плоская тупая грязь».

– Хорошая расшифровка, – похвалил Каще. – Но мне помнится, что в оригинале слово «Вселенная» они произносили не как world, а как universe. «С чего вы, кляксы, вообразили себя the best in the Universe?»

– Именно так, – кивнул я. – А есть разница?

– Есть, – ответил Каще серьезно. – Вы вообще телевизор смотрите, Энди?

– Нет, – признался я удивленно. – А у вас хватает на это времени?

– Утром, пока пью кофе. Так вот, «The best in the Universe» – это цитата. Слоган рекламы пива, которая сейчас везде. Они обиделись именно на это! Вы же видите по тону –они обиделись на нас! Улавливаете мысль?

– Нет, – честно ответил я.

Каще встал и зашагал по кабинету своей нелепой приседающей походкой, задумчиво отмахивая рукой. За эту походку его за спиной называли баскетболистом.

– Как бы ни был чудовищен акцент, – сообщил он, снова остановившись передо мной, – но тот голос произнес отчетливо: вы, плесень, смеете хвалиться своей природой, культурой и спортом. Вам ничего не напоминает этот список претензий?

– Не понимаю. – Я покачал головой. – К чему это все?

– Ну вы же физик-математик! – взорвался Каще, раскинув в стороны свои длиннющие руки. – Включите мозг! Станция! Орбитальная станция, где работает нейтринный резонатор! Три телеканала! Вы разве не знаете, какие каналы транслирует станция?

– Каналы? – изумленно переспросил я. – Какие каналы?

Авербан Каще сразу успокоился.

– Я думал, это не секрет, – вздохнул он с горечью. – Вы никогда не задумывались, почему данные поступают только два часа в сутки? Потому что некоторые любители сэкономить запихали на мою станцию еще кучу военных камер и огромный ретранслятор, который гоняет три телеканала. Точнее четыре: спортивных два, еще один – природа и один – культура. А нам оставили только два часа тишины. Вот они их и ловят, эти каналы, наши 18-мерные братья по разуму!

– А что, – растерянно спросил я, – им нужна для этого станция, они не могут ловить каналы нигде больше?

– Как видим, не могут! – воскликнул Каще, глаза его горели. – Там же в вакууме в полной изоляции вечно разогретый нейтринный резонатор! И на нем же сидит мощнейший передатчик телеканалов двадцать два часа в сутки! И два часа в сутки – наш тончайший приемник нейтрино. Логично предположить, что это единственный способ обменяться информацией между мирами, единственная точка соприкосновения. По крайней мере так следует из их письма. У вас есть другая гипотеза, Энди?

– Нет… – Я задумался, пытаясь понять, шутит Каще или всерьез верит, что с нами связался 18-мерный разум. – Но что ж тогда выходит? Что существует другой разум? Что он несоизмеримо мощнее нашего, они сумели запеленговать наши сигналы, догадались, как расшифровать их, изучили наш английский, чтобы кое-как выражать свои мысли, и наконец, построили систему, которая смогла передать нам сообщение из их мира – причем на совсем ином принципе, чем передатчик телеканала. Это действительно надо иметь потрясающе мощный разум!

– 18-мерный, – напомнил Каще. – Но ничего потрясающего я не вижу.

– Но выучить наш язык!

– Двухлетний ребенок это делает играя.

– Но 18-мерное пространство… Они имеют полное право критиковать нас.

– Вы полагаете? – Каще насмешливо заглянул мне в лицо. – Высший разум пришел объяснить нам, какая мы грязь?

Я пожал плечами. Каще принялся расхаживать по кабинету.

– Вот представьте себе, Энди, что вы вернулись в Россию… – начал он, но остановился и задумался. – Нет, неудачный пример. Представьте меня: допустим, меня пригласили читать лекции в Сомали. Вы можете представить себе ситуацию, что я на этой лекции буду втолковывать соотечественникам, что они малограмотное ничтожество в чудовищ но отсталой стране, а я великий физик с мировым именем?

– Нет. Совсем нет.

– А ситуацию, когда ко мне подбегут соотечественники и начнут кричать, что я зазнавшаяся грязь, бездарность, позор великой страны Сомали, ходячее невежество, дремучий некультурный ублюдок, рожденный сомалийской шлюхой и согрешившим миссионером?