Проблема идеального. Субъективная реальность - [37]

При этом, конечно, трудно не заметить, что процессы самопознания, самооценки, самопреобразования, самосовершенствования связаны преимущественно с проблемой диспозиционального. Однако сознательно отобразить, понять и целенаправленно изменить свое диспозициональное можно ведь только актуально и через актуальное.

Обычно диспозициональное описывается в психологических терминах как опыт, знания, умения и другие личностные особенности (способности, склонности, интересы, черты характера и т.д.). Тем самым фиксируется относительная устойчивость определенных структурных компонентов субъективной реальности, наличие момента инвариантности во множестве их актуальных проявлений. Последние же обладают высокой степенью вариативности, что служит источником диспозициональных новообразований. Разумеется, этот исторический процесс, эта диалектика диспозиционального и актуального совершается в динамическом контуре модальностей «Я»—«не-Я», а потому требует осмысления именно в этом плане и в свою очередь способствует более глубокому пониманию указанных модальностей и их динамического единства, образующего фундаментальную структуру субъективной реальности.

Теперь мы можем рассмотреть интросубъективное отношение «Я» к самому себе с учетом того, что оно включает как рефлексивное, так и арефлексивное, как актуальное, так и диспозициональное «содержание». В этом отношении «Я» выступает для себя как «не-Я», т.е. как объект самоотображения, саморегуляции и саморазвития. Оно выступает тут как свое другое «Я», ибо в норме «Я» является одновременно единым и раздвоенным, непрестанно полагая себя в качестве своего другого «Я» (своего «Ты»), с которым соотносит и посредством которого раскрывает, оценивает, регулирует, изменяет себя. В этом проявляется то, что наше сознание аутокоммуникативно, что мы постоянно контролируем, оцениваем себя, спорим с собой, смотрим на себя со стороны, ставим себя на место другого человека и мысленно действуем за него, создаем реальные, сомнительные или самые невероятные проекты себя и т.д. Такого рода раздвоение «Я» есть форма его деятельной активности, свидетельствует о диалогичности мышления и сознательной деятельности вообще^{16, что наиболее ярко выражает социальную сущность человека.}

Отношение «Я» к своему другому (своему «Ты») есть ценностное отношение, акт ценностной саморегуляции «Я». В этом интросубъективном отношении формируются векторы активности, реализуется внутренний механизм оценки и выбора. Ведь акт ценностной саморегуляции включает преду-готовление и санкционирование нашего волеизъявления и затем последующей оценки этого волеизъявления, т.е. в конечном итоге оценку оценки. В равной степени здесь же коренятся факторы, обусловливающие состояние нерешительности, сомнения, неопределенности деятельных интенций.

Постоянная внутренняя коммуникация «Я» и его «Ты» есть проявление необходимой связи данной личности с другой личностью, с коллективом и с обществом в целом. Эта внутренняя коммуникация выступает либо как прямая проекция внешней коммуникации (с другими «Я», «Мы» и «Они»), либо как ее трансформация в тех или иных отношениях, либо как ее предуготовление, планирование, как предвосхищение ее возможности, а потому она стремится к четкой интерсубъективной форме выражения. Самые сокровенные внутренние диалоги несут в себе проекцию во внешнюю коммуникацию, и они реализуются в сфере внешней коммуникации всевозможными способами: от иносказаний, намеков и хитроумных действий, частичных или безоглядных откровений и конкретных поступков до актов научного, художественного и этического творчества.

Внутреннее взаимодействие «Я» со своим «Ты» означает отображение себя сквозь призму понимания и оценки других личностей, а в конечном итоге — сквозь призму некоторого комплекса социально определенных ценностей и вместе с тем отображение других через понимание себя и оценку себя. Таким образом совершается не только отображение себя, но и постоянно формируется отношение «Я» к самому себе^{17. В этом процессе осуществляется интериоризация социальных ценностей, их деятельное освоение и преобразование, что означает изменение «Я» и заключает возможность его непрестанного самосовершенствования, но также и возможность его деградации, если оно все более замыкает себя в кругу второстепенных и «неподлинных» ценностей, утрачивая способность деятельного освоения высших ценностей.}

«Содержание» «Я» в его отношении к самому себе многомерно, ибо оно «развертывает», исторически эксплицирует себя для себя через все перечисленные выше отношения (к предметному миру, к собственному телу и т.д.). Во всех этих отношениях «Я» полагает себя как свое «не-Я», которое выступает в формах «знания», «оценки» и «действия». Здесь также сохраняется единство модальностей «Я» и «не-Я», мера их взаимопротивопоставленности. Сохранение этой меры является условием тождества личности: как бы далеко «Я» ни уходило в свое «не-Я», оно всегда возвращается к себе и остается самим собой.

Патологическая деструкция субъективной реальности нарушает эту меру, в результате чего возникают различные варианты «расщепления» модальностей «Я» и «не-Я», их «чуждого» противостояния друг другу (с множеством степеней и градаций). Они располагаются в широком диапазоне — от отдельных «чуждых» фрагментов своего «не-Я» («не моих» ощущений и образов, «непонятных», ложных видений, например при феномене «молниеносного ужаса», когда все поле зрения вдруг заполняется яркими пятнами одинаковой величины, либо других кратковременных «психических автоматизмов», отмечавшихся выше) или быстро преходящих состояний дереализации и деперсонализации, возникающих в экстремальных ситуациях (например, у космонавтов, полярников, спелеологов и др.) до тотального «расщепления». В последнем случае «мое другое Я» в качестве «не-Я» приобретает автономность, «отчуждается» и может не только существовать как бы самостоятельно наряду с «Я» (ситуация, характерная для шизофренического «расщепления» и «овладения»), но и заменять и устранять его время от времени (один из наиболее ярких случаев такого рода — метаморфозы личности Евы Уайт