Проблема 28 - [16]

— Не беспокойся, — улыбнулся невидимый собеседник, — звонок за счет нашего общего друга, генерала.

Константин Федорович снова покачал головой. Разговор с профессионалом уровня Альберта доставлял ему настоящее удовольствие.

— Будут пожелания? — спросил полковник и внутренне подобрался. Разговор подошел к кульминации.

— Ты удивишься, полковник, — Альберт взял небольшую паузу, — У меня действительно есть одно маленькое желание-пожелание.

— Поделишься?

— А как же, — агент сделал театральную паузу, словно прямо сквозь трубку наслаждаясь напряжением охватившим его собеседника, — Это простое условие.

— Я слушаю тебя, — машинально кивнул Завьялов.

— «Нанотек» организован в виде классического акционерного общества, — аккуратно проговорил голос в трубке, давая возможность полковнику вникнуть в каждое слово, — Хотя акции его до истечения Сочинской конвенции не будут открыто торговаться на бирже. Контрольный пакет в размере пятидесяти процентов и одной акции у нашего любимого государства. Верно излагаю?

— Абсолютно, — согласился полковник.

— Я хочу, чтобы государство передало мне десять тысяч акций, — очень спокойно проговорил Альберт.

— Десять тысяч акций? — переспросил Завьялов, пытаясь сообразить много это или мало.

— Это всего лишь один процент, — поспешил развеять его сомнения звонивший, — Не много за такую-то услугу. А, полковник?

— Что ты будешь делать с этими акциями? — заколебался тот.

— Полко-о-о-овник, — с наигранной укоризной протянул Альберт, — это же очевидно. Через два с половиной года Россия выставит свои акции на открытые торги. И что-то мне подсказывает, что спрос на них будет невероятный. Тогда и я смогу пристроить свой скромненький один процентик.

— Возьми деньги! К чему эти сложности? — стараясь исключить даже намек на давление или недовольство, проговорил Завьялов.

— Ах, — вздохнул голос в трубке и потом пропел, — деньги, деньги, делай деньги, а остальное все дри-би-бидень…

— Просто назови сумму!

— Ладно, Константин Федорович, — очень спокойно выдал голос, — знаю, ты действительно не очень-то разбираешься в финансовых тонкостях. Так и быть объясню. Если бы человечество по своему недомыслию не отменило шесть лет назад все наличные расчеты и центробанки по всему миру не сдали на переработку тонны бумажных купюр, мы бы, безусловно, рассмотрели этот превосходный вариант. Но, как говорится, что сделано, то сделано.

— Я все равно не улавливаю, — на всякий случай заметил Завьляов.

— Я и объясняю, — терпеливо продолжил агент, — Ты же знаешь, что даже обычные переводы сейчас не проблема заблокировать и вернуть в течение сорока восьми часов. А если дело касается счетов АТБ, даже неофициальных… Подозреваю, что там возможности в этом плане несколько расширены. На всякий случай. Ну, например, чтобы договариваться с террористами. Выкупать у них заложников, а потом без риска потерять деньги ловить их с поличным при попытке их потратить.

— Я, если честно, не совсем в курсе подобных вещей, — признался полковник. Хотя он понимал, что, скорее всего, Альберт прав.

— Ты уж поверь мне, — усмехнулся тот, — Даже если деньги упадут на мой счет, воспользоваться ими я смогу только после подтверждения со стороны Агентства.

— И в чем проблема?

— Брось, Константин Федорович! Я люблю вас с генералом, но верю вам не настолько. Есть причины, знаешь ли. Сложно верить людям, которые не так давно собрались за милой беседой, чтобы обсудить детали твоего умерщвления…

В эти последние слова полковник вслушался особенно внимательно. Ему было важно понять, насколько сильна, если она вообще имела место быть, обида Альберта на АТБ и на них с Бородиным лично. Несмотря на язвительную форму, полковник не смог расслышать горького содержания. Если бы прямо сейчас его спросили, насколько злопамятен двадцать восьмой, он бы ответил, что Альберт совсем не держал на них зла. Он ведь очень давно играл в эти игры. И ту ситуацию он спровоцировал сам. И вышел он из нее тоже не при помощи молитв и добрых увещеваний. Он положил на другую чашу весов чужие жизни. Несколько жизней против одной своей. Он не был ангелом. А потому воспринимал сегодняшнюю действительность адекватно. Он был готов им помочь. А им очень нужна была его помощь.

— Боюсь, что с акциями та же история, — чуть смелее проговорил полковник, уже почти уверенный в том, что Альберт не собирается послать его подальше.

— Не совсем, — усмехнулся в ответ двадцать восьмой, — Государство вправе передавать свои акции по собственному усмотрению. Они даже могут быть списаны с соответствующего брокерского счета и зачислены на счет получателя. И вот тут, конечно, потребуется подтверждение.

— Так в чем разница? — не понял Завьялов.

— В том, что согласно условиям, закрепленным в специальном приложении к Сочинской конвенции, это подтверждение должно поступить лично от Евгения Селеверстова. А это, мой друг, совсем другое дело.

— Откуда тебе все это известно? — с явным недоумением спросил Завьялов.

— А я любознательный, — весело ответил голос в трубке, и тут же продолжил свою мысль, — И смотри, что у нас получается. Вы прямо сегодня переводите акции на мой счет, я нахожу Селеверстова, он подтверждает перевод. Все довольны. Не нахожу, или нахожу слишком поздно, акции через два дня спокойно возвращаются на счет государства. По-моему, справедливо!