Пробелы в уголовном праве: понятие, причины, способы преодоления - [37]
При описании общественно опасных последствий в большей степени проявляется такая разновидность пробелов, как неконкретизированность. Например, в ст. 235 УК «Незаконное занятие частной медицинской практикой или частной фармацевтической деятельностью» в качестве обязательного криминообразующего признака называется причинение вреда здоровью по неосторожности. При этом законодатель не нашел нужным указать, какой именно тяжести вред здоровью имеется в виду. В литературе этот вопрос решается неоднозначно. А.В. Наумов, буквально толкуя содержание данной нормы, полагает, что по степени тяжести этот вред может быть любым (от легкого до тяжкого)[227]. По мнению Н.И. Пикурова и С.И. Никулина ответственность наступает только при условии наступления тяжкого или средней тяжести вреда здоровью[228]. И, наконец, А.И. Чучаев ограничивает понятие «вред здоровью» только тяжким вредом[229]. Представляется, что содержание действующего уголовного закона, в котором повсеместно декриминализировано причинение даже средней тяжести вреда здоровью по неосторожности (за неосторожное причинение легкого вреда здоровью уголовная ответственность не предусматривалась изначально), дает основания именно для подобного толкования. Однако во избежание подобных разночтений в тексте диспозиции данной нормы необходимо прямо указать на характер причиненного вреда здоровью, как это уже сдельно в других статьях УК[230].
Перейдем к проявлениям пробельности, допущенным при описании субъективной стороны преступления. Содержанием последней является психическое отношение лица к совершенному им общественно опасному деянию.
Изучение и анализ субъективной стороны не входят в предмет нашего исследования. Эти проблемы обстоятельно рассмотрены в монографической и учебной литературе[231]. Однако для нас с точки зрения пробельности (неполноты) уголовного закона значительный интерес представляют те признаки субъективной стороны, которые могут иметь квалификационное значение. При этом мы разделяем позицию, в соответствии с которой психическая деятельность субъекта раскрывается в уголовном праве посредством таких категорий, как вина, мотив, цель и эмоции.
В качестве основного квалификационного признака выступает вина. Все преступления по данному критерию разделяются на умышленные и неосторожные. Особого внимания заслуживает новое правило, установленное в ч. 2 ст. 24 УК РФ (в редакции от 25.06.1998 г.): деяния, совершенные только по неосторожности, признаются преступлениями лишь в тех случаях, когда это специально предусмотрено соответствующей статьей Особенной части УК. Казалось бы, данное правило должно существенно облегчить квалификацию деяний по признакам субъективной стороны. Но этот вывод справедлив лишь в отношении тех преступлений, которые могут быть совершены только по неосторожности. Таких в УК, по подсчетам В.В. Лунеева, около 50[232]. Но не надо забывать, что многие преступления могут быть совершены как умышленно, так и по неосторожности, а другие — только умышленно. Разница между теми и другими в УК не обозначена, а это создает неоправданные сложности для уяснения и тем более — правоприменения. Это усугубляется тем, что Особенная часть не была приведена в соответствие с ч. 2 ст. 24 УК. Вследствие этого большинство экологических преступлений, ряд преступлений против здоровья населения и общественной нравственности и др. стали рассматривать и как умышленные. В данном случае «проявилось предостережение» Н.Ф. Кузнецовой, отмечавшей, что «механизм стабилизации уголовного закона... выражается в правиле не изменять институты и нормы, эффективность которых апробирована временем. Всякая поспешная, необоснованная ломка ранее действовавших законов... чревата нарушением системы УК...»[233].
При этом нельзя не отметить и тот факт, что новая редакция ч. 2 ст. 24 УК фактически узаконивает существование диспозиций, основанных на одинаковой наказуемости при умышленной и неосторожной формах вины, что не согласовывается с принципом ограниченной ответственности за неосторожные преступления[234]. «Установление единой санкции для обеих форм вины, — как справедливо указывал П.С. Дагель, — таит в себе опасность применения более мягких наказаний, предназначенных для неосторожных преступных деяний, за умышленные преступления»[235].
Все это свидетельствует о том, что и после изменений, которые претерпела ч. 2 ст. 24 УК, вопрос о форме вины в некоторых составах преступлений остается открытым. В этом плане мы полностью разделяем точку зрения И.М. Тяжковой, что отсутствие в большинстве норм об экологических преступлениях указания на причинение вредных последствий только по неосторожности является пробелом в законе
