Самому же сражению едва ли было суждено воспеваться в балладах слишком подробно. Да что там… Обмакнуть стрелу наконечником, обмотанным ветошью, в вязкую темную жидкость, протянуть получившийся факел иноземному отроку или отроковице, что стоит рядом с огнетворными палочками наготове, а дальше стрелять… Стрелять быстро, пока еще есть по кому… Конечно сэр Имеральд с прочими рыцарями не могли просто так упустить случай для поединка с големами. Hо, вот дела, и здесь рассказывать тоже особенно не о чем. Hе о копьях же, с наконечниками, обмотанными той же самой ветошью с тем же самым горючим составом. Поединков, правда, могло и не быть, так как кони боялись горящих копий. Пушистик специально подходил к каждому и уговаривал каким-то своим, одному ему ведомым способом. Что же еще… Когда от большинства големов остались лишь смрадно горящие лужицы, с остатками вражеской магии, исходящими вверх клубами черного дыма, когда обгоревшие серебряные фигуры окружили плотным кольцом высокого чернобородого мужчину в темном камзоле, мужчину, который видно совсем потерял голову, который рвался к пылающим остаткам своего волшебного воинства, выкрикивая что-то на незнакомом языке сорванным голосом, который падал на землю и начинал молотить ее кулаками или обращал к небу залитое слезами лицо и кричал (кто знает, что именно?), когда обгоревшие серебряные фигуры окружили его плотным кольцом, когда в небе раскрылся квадратный светящийся люк, и они, ощетинившись мечами и копьями, скрылись в нем, насильно увлекая вместе с собой своего безутешного повелителя, когда светящийся люк потускнел и пропал, когда немногие остававшиеся спутники сэра Шварцбальда сдались, либо были сброшены с коней в поединках, либо спаслись бегством следом за своим господином — те, чьи кони были хоть в половину так же быстры, как у него (ибо меряться в скорости с конем сэра Шварцбальда мог бы разве только легендарный конь сэра Брюса Безжалостного, о котором Вы, читатель, конечно же знаете)… Когда… Когда разгоряченный сэр Имеральд спешился и отдал шлем и щит со знаменитыми шестью с половиной оленями двум подбежавшим пажам, оказавшийся рядом Сашабрых попросил его: — Вы проводите меня домой?
Сэр Имеральд хотел было сказать, что непременно проводит, и Сашабрыха, и всех его товарищей, сперва конечно воздав им подобающие почести, как самым главным спасителям от непобедимого прежде колдовского нашествия… Hо вдруг обнаружил, что товарищей Сашабрыха нигде больше нет, хотя еще мгновение назад они стояли тут же поблизости, а сам Сащабрых… — Да, — сказал сэр Имеральд. — Мы с сэром Пушистиком… — Да, — сказал подошедший Пушистик. — Конечно, проводим. — Тогда… пойдем?.. — сказал Сашабрых. И они пошли — по подъемному мосту через ров, а дальше — в ночной город, по улицам, проложенным во мраке тусклыми фонарями, к раскрытому окну, тому самому. — Прощайте, сэр Имеральд и Пушистик, — сказал Сашабрых. — Прощайте и вы, доблестный Сашабрых, — печально ответил рыцарь. — Хотя… быть может мы еще и увидимся?.. — До свидания, — сказал Пушистик. И помахал лапкой. И они с сэром Имеральдом увидели, как рядом с Сашабрыхом им в ответ помахал рукой кто-то невидимый, и услышали, как он неслышно сказал: — До свидания.
Hа этой оптимистической ноте ночное приключение для Сашабрыха и его невидимого спутника кончилось.
