Про все - [38]

Когда я позвонила Перл осенью 1990 года, она сразу высказала мне свое неудовольствие:

- Как я понимаю, ты была в Америке и раньше, но звонишь мне в первый раз, - отчитывала она меня. - А вот твоя бабушка хотела бы, чтобы ты позвонила мне, как только вышла из самолета.

Второй раз я позвонила в День благодарения, чтобы поздравить Перл с праздником.

- Спасибо за поздравление, - радостно ответила она.

И в мой следующий приезд к Янгам я встретилась с Перл. Ли привез меня к ней в конце безумного дня, заполненного десятком встреч, но она сказала, что поздний час для нее не проблема. И в одиннадцать вечера она ждала нас за столиком, сервированном для чая.

Перл показала мне десятки открыток, присланных Бертой из Советского Союза. Перл, похоже, была единственной из знакомых и родственников Берты, кого не удивило решение моей бабушки последовать за дедом в Советский Союз.

- А почему нет, милая? - задала она риторический вопрос. - Я вышла замуж за Мишу и уехала с ним в Лос-Анджелес. Берта вышла замуж за твоего деда и уехала с ним в Россию. Если женщина влюбляется в мужчину, она всегда сопровождает его, куда бы он ни шел. Что тут нужно объяснять? Я думаю, рядом с Оливером Берта была бы счастлива везде. Она писала, что Лия была единственной девочкой с африканскими корнями в Ташкенте и все считали ее красавицей. Что тут необычного?

Умница Перл! "Что тут необычного?" Как мне было приятно слышать эти слова в стране, для которой цвет кожи превратился в навязчивую идею!

Хотя у меня и Перл нет общих предков, она считает меня родственницей, потому что ее муж Миша был бабушкиным кузеном. Следовательно, я - связана кровными узами со скрипачом Арнольдом Стайнхардтом.

- Елена, дорогая, ты должна познакомиться с Арнольдом, - сказала мне Перл. - Он много гастролирует, но я найду его по телефону и скажу, что сейчас ты живешь в Нью-Йорке. Ты любишь музыку? Естественно, любишь. Твоя бабушка говорила мне, что у твоей мамы музыкальный талант. Это семейное. Надеюсь, отдавая столько времени поискам родственников, ты не забываешь вовремя кушать. И обязательно надевай шарф, а не то простудишься.

А я боялась, что эта женщина может захлопнуть дверь перед моим носом!

Арнольд пригласил меня на концерт квартета Гварнеги в Карнеги-Холл, а потом на банкет. Я нервничала. Предчувствовала, что большинство гостей, если не все, будут белыми. Как Арнольд объяснит мое присутствие? Но он представил меня очень просто и буднично:

- Я хочу познакомить вас с моей племянницей. Мы только что узнали о ней.

Я-то считала себя его кузиной.

Отношение Арнольда играло для меня очень важную роль. Он и его мать не позволили мне судить о белых и черных в общем, ненавидеть общность, а не индивидуума. Белые такие-то. Черные такие-то. Как часто мы говорим и судим в общем. О каких белых идет речь? О каких черных? Каких американцах?

Для моих кузенов Бяликов открытие "семейного секрета" стало шоком, не потому, что я и моя мама - черные, а потому, что брат моей бабушки, Джек, сознательно скрывал сам факт нашего существования. Когда его сын Юджин, наконец-то, услышал всю историю от своей жены Шейлы, которая узнала ее от свекрови Минни (она решила все рассказать после того, как обо мне начали писать американские газеты), он собрал своих детей, чтобы, по его словам, сообщить им что-то очень важное. Нэнси даже подумала, что ее любимые родители решили развестись. Как она вспоминает, разговор получился следующий:

- Вы помните, как я рассказывал вам о вашей тете, которая уехала в Россию?

- Да.

- Вы помните, мы все думали, что она вышла замуж за русского?

- Да, и что?

- Так вот, она вышла замуж не за русского, а за американца.

- И...

- И мы только что узнали, что он был черным.

- И что?

- У них родилась дочь, у нее - тоже дочь. Так что у вас есть кузина твоего возраста, Нэнси.

- О, как интересно!

Один из братьев Нэнси спросил:

- И большой секрет заключался в том, что у нас есть черная кузина?

Нэнси живет в Нью-Йорке, и я не знала, что меня ждет, когда впервые связалась с ней. Оставила на автоответчике сообщение: "Это Елена Ханга, советская журналистка, работающая в Фонде Рокфеллера". Она немедленно мне перезвонила:

- Елена, что значит советская журналистка? Мы же кузины.

Так и есть. Нэнси, с ее теплыми карими глазами, очень похожа на мою бабушку, когда та была молодой.

Нэнси говорит, что ее тетю Берту всегда окружал ореол таинственности. Она знала ее лишь как "сестру деда, которая уехала в Россию". После того, как Джек и Минни навестили бабушку в Москве в середине шестидесятых, родители Нэнси хотели узнать как можно больше об этой поездке. Но Джек, похоже, не горел желанием рассказать о встречах с Бертой. Он ограничился малым:

- У нее все в порядке. Муж умер, и она живет на пенсию.

Ни слова не было сказано ни о моей матери, ни обо мне. Все решили, что время и расстояние привели к тому, что когда-то близкие брат и сестра уже не имеют ничего общего.

Я не могу говорить от лица моих кузенов Бяликов, но я, разумеется, пыталась поставить себя на их место. Что бы я чувствовала, если б узнала после смерти бабушки, что она хранила от меня какие-то очень важные секреты? Если бы выросла, любя бабушку, думая о ней, как о добром и сострадательном человеке, а потом вдруг выяснилось, что она порвала фотографии моих кузенов, чтобы я не узнала, что ее брат женился на черной женщине? Я бы хотела, чтобы моя бабушка ожила и я бы смогла спросить у нее: "Почему?"