Про Кешу, рядового Князя - [9]

За порогом остаются сержант и Кеша.

— Заходи, — кивает Шевцов на дверь.

— Только после вас, — галантно кланяется тот.

— Шагай, земляк, не выкаблучивайся!

Оказавшись дома, в родной своей казарме, Шевцов чувствует право перейти на «ты» с этим фруктом. Конечно, так не по уставу, но «вы» рядом с приблатненными словечками Киселева выглядит нелепо.

— Не задерживай, тебе говорят! — строго повторяет Шевцов, предвидя очередной Кешин финт.

— Что вы, товарищ начальник, как можно! Прошу!

Мрачно и многозначительно посмотрев на Кешу, сержант первым переступает порог. Можно не спешить с воспитательными мерами, впереди есть время. Пусть только наденет мундир…

Ухмыляющийся Кеша с видом победителя следует за Шевцовым. Дескать, так вас учить надо, солдафонов.

— Привет командированному! — здоровается с Шевцовым дневальный. — Ты никак лондонского денди привез! — И Кеше: — Парень, где тебя такого изловили?

Не обращая внимания на дневального. Кеша с независимым видом становится ближе к пирамидам. Оружие его привлекает.

— Ротный в канцелярии? — спрашивает Шевцов дневального.

— Из штаба звонил, сейчас будет.

Кеша тем временем подвигается вплотную к пирамиде, потом и вовсе облокачивается на нее. Ему льстит так запросто относиться к настоящему боевому оружию.

— Эй, как тебя? — окликает его дневальный.

— Не эй, а светлейший князь Кэша Киселев, прошу запомнить, — отвечает Кеша и в знак знакомства приподнимает над стриженой головой бархатный блин.

— Давай, светлейший князь, шуруй от оружия! Туда, — кивает дневальный в сторону новобранцев.

Кеша не торопится. Прищурив глаз, он заглядывает в дуло автомата.

— Ба-ах! — орет он и, захохотав, отходит к парням.

— Больной, что ли? — пожимает плечами дневальный. — Первый кандидат на рябчик.

— Что это за рябчик, девочка? — небрежно спрашивает Кеша.

— Гектаров пять полов вымоешь да нужник почистишь, тогда узнаешь, что такое рябчик, — поясняет дневальный.

— В две шеренги становись! — подает командирский голос сержант.

— Нужник мы с сержантом будем чистить. Правда, товарищ начальник? Он у меня на подхвате будет.

Нет, это уж слишком. Воспитательные меры никак нельзя откладывать, иначе этот «денди» может далеко зайти. Тем более что сержант Шевцов понимает этот выпад не просто как подрыв своего личного авторитета, но и авторитета автороты, всей армии, если хотите! Со всякими наглецами надо поступать вот так…

Шевцов решительно подходит к Кеше, берет его за лацкан канареечного цвета куртки и негромко, но очень выразительно говорит:

— Слушай, светлейший князь Кэша Киселев! Тут армия, а не балаган, с тобой тут…

— Руки, сударь! — Кеша вырывает лацкан из цепких сержантских пальцев.

Решительная минута! Если сейчас этого ефрейтора не отбрить как следует, он потом сядет на голову. И будет сидеть целых два года.

— И не дыши на меня брагой, мужик! — продолжает Кеша еще более решительно. — Видали таких!

— Ну, парень, не завидую я тебе…

Сержант не находит слов, негодование достигает предела. Что с ним сделать, что? Арестовать? Так он еще присягу не принял, и прав таких у сержанта нет. Может, дать ему в челюсть? Тогда сержанта самого арестуют. Да и непедагогично это — в челюсть. Оказывается, арсенал педагогических мер до обидного беден.

— Рота, смирно! — командует вдруг дневальный и, щелкнув каблуками, отдает честь входящему в казарму командиру роты капитану Максимову.

Навстречу ротному, чеканя шаг, идет сержант. Кеша благоразумно встает в строй новобранцев, однако петушиный вид остается при нем.

— Товарищ капитан, призывники прибыли в ваше распоряжение!

— Здравствуйте, товарищи призывники!

И пошел разнобой:

— Здрасьте…

— Здра жела…

— Плохо здороваетесь, не по-военному! Ведь вас учили на призывных пунктах. Еще раз: здравствуйте, товарищи призывники!

— Здра жла тващ кптан! — звучит негромко, но дружно.

— Это другое дело, — улыбается капитан, и улыбка сразу выдает в нем добряка. — Поздравляю вас с началом воинской службы!

— Служим Советскому Союзу!

— А вы почему молчите? — спрашивает капитан Кешу.

— Попал вот такой к нам, — бормочет недовольный сержант. — Не то блатной, не то клоун.

Вот оно — преимущество всякого, даже микроскопического начальника: он тебя поливает, как хочет, а ты стой и молчи, как в рот воды набрал. О том, что сейчас разумнее вести себя смирно, Кеше подсказывает даже не благоразумие, а скорее инстинкт самосохранения. Он понимает, что этот добряк капитан и не подумает хватать его за лацкан, но от этого ему, Кеше, легче не станет. Капитан будет действовать хладнокровно и до обидного точно — в этом Кеша не сомневается.

— Да, нарядились вы странновато, — замечает капитан, разглядывая Кешу. — Ну, клоун — это, конечно, слишком, однако выглядите вы экзотично для нашей скромной казарменной обстановки.

Кеше неловко под спокойным, внимательным взглядом ротного. Хотел ведь еще дома, в Вычедоле, оборвать со штанин бахрому, так нет же, решил блеснуть! Шмыгнув носом, Кеша поправляет блин и исподлобья поглядывает на капитана.

— Это, товарищ капитан, светлейший князь Кэша Журавлев, — не выдерживает дневальный. — Представлялся нам тут.

— Киселев, балда! — поправляет Кеша и с беспокойством смотрит на капитана: вот сейчас он ему за «балду»!..