И едва лишь звуки колокольные по кузнице волнами распространились, как — брукш! — развалилась наковальня на части, и показался на том месте кузнец, на корточках сидящий. Бросился к нему князь и попытался ему помочь подняться, но это было делом трудным сначала, поскольку все суставы у сидельца наковального будто окаменели и заржавели…
Ну, да помаленьку да потихоньку, а распрямился коваль громадный со скрипом явственным и принялся он незамедлительно члены свои затёкшие разминать да гнуть.
— У-у-у! — аж скривился он от боли жгучей, — Ну, Маргона! Ну, змея! И впрямь ведь хитрость коварная силою грубою управляет…
А минуток через пять был кузнец-великан уже как будто бы в полном порядке. Заключил он тогда Буривоя в медвежьи свои объятья и лишь затем начал о цели его пути расспрашивать. Ну, а как узнал он, что Бурша идёт к самой Маргоне опасной, то вот что тогда ему он сказал:
— Накажи, Буривой-князь, эту мразь! И за меня и за всех прочих, ею обманутых, с ней рассчитайся. Да только силою с этой гадюкой коварной не тягайся, гляди — уж на что я был силён, а и то, словно баран дурной, взял да и опростоволосился… О! — словно бы он тут вспомнил, — На, Буривой, мой волшебный колоколец. Он, как ты видел, вовсе не простой. Его звуковые колебания всю, какая есть, мороку с человека снимают. Так что — на, держи его от меня в подарок!
Поблагодарил Бурша силача-кузнеца, поклал затем колокольчик в карман, взял в руки свою умную палку да оттуда и отчалил.
И не особо долго вперёд-то пройдя, глянул он по ходу пути машинально, и видит, что там обнаружилось нечто странное. Ну, а приблизившись на близкое расстояние, узрел уже отчётливо вот что: с правой стороны узкой тропочки находился явно кипящий и бурлящий пузырями водный источник. В этом же источнике бултыхался по горло погружённый некий дед или дядька. Был он огромным, косматым, бородатым, а кожа у него белою-пребелою оказалась, словно была она мелом намазана. Со стороны же левой, на узкой площадочке, по колена стояла в сугробе снеговом какая-то худющая и костлявая баба. Одета она оказалась в жалкие тонкие лохмотья, и кожа у неё была не белою, как у того деда, а наоборот, совсем почти чёрною. Вокруг головы купающегося мужика стояло облако горячего пара, а вокруг доходяги-бабы воздух был явно морозным и студёным, так что даже била ей в ноги колючая позёмка, а вокруг тела жалкого и скорченного вьюга закручивалась снежным смерчом.
Оба, и дед и баба, отнюдь не молчали. Они во всё горло друг с дружкою ругалися, и каждый из них вроде бы отстаивал свою правду…
— А я тебе говорю, что мороз жары сильнее! — орал громогласно из купели своей дед, и после его ора вокруг старухи метель сильнее, чем прежде, свистела и закручивалась.
— Нет, жара сильнее твоего мороза! — в ответ ему орала баба, и тогда вода в источнике взваривалась огромными пузырями.
— Нет, мороз сильнее! — не отставал дед.
— Тьфу на тебя, толстомясый! — ещё пуще ярилась баба, — Сильнее, говорю, жара!
— Нет, мороз!
— Нет, жара!
— Мороз!
— Жара!
— Да чтоб ты, зараза, пропала! — беленился дед полусваренный, — Мороз, утверждаю, сильнее стократ!.
На подошедшего вплотную к этому месту Буривоя они, казалось, не обращали ни малейшего внимания… Или, может, не замечали его в горячке своей перепалки…
Прокашлялся он тогда громко и заявляет странной этой парочке:
— Здорово живёте, люди добрые! О чём, не пойму, спор-то ведёте?
Те моментально, словно по команде, враз замолчали и с недоумением явным на Буршу стоящего уставились.
— О! — воскликнул радостно дед лохматый, — Никак прохожего нам бог-то послал! Это славно. Может, рассудишь ты нас, а, парень? А то мы с этой дурною бабою уже долгонько тута собачимся, а у кого из нас двоих правда, так доселе и не узнали…
— Ага-ага, — закивала головою и арапка старая, — рассуди нас, милочек, будь так ласков!
— Ну что ж, я на это готовый, — согласился с ними сразу же Буривой, — Валяйте, излагайте суть вашего спора. Только сначала себя вы назовите. Кто вы вообще-то такие?
— Я, парень, Дед Мороз, — назвался охотно купальщик толстый.
— А я, касатик, Баба Жара, — назвала себя и старая, — Ну, а ты кто таков будешь и куда идёшь-грядёшь по местам сим сказочным?
— Я, уважаемые, Буривой, — поклонился волшебным созданиям наш герой, — князь я Буянский. А иду я не куда-нибудь, а в гости к самой Маргоне коварной.
— К Маргоне! — воскликнул во гневе кипучем Дед Мороз.
— Ишь ты — к самой этой змее подколодной! — в тон ему возопила и Жара-баба.
— Угу, — усмехнулся снисходительно Бурша, — к ней самой…
— Тогда плюнь ты ей от нашего имени в рожу её хитрую! — наказал Буривою Дед Мороз, — Это же она, коварная, нас с этой Бабою здесь связала. До тех пор, постановила, вам тут мёрзнуть да париться, покуда не узнаете вы, что есть сильнее — мороз или жара?. Вот ты нам и ответь, мил-человек, а что действительно сильнее из этих двух явлений. А то мы тут бьёмся-бьёмся, а чтоб загадку сию решить, так дулю в нос!
— Хэ! — усмехнулся Буривой весело, — Тоже мне, нашли о чём спорить! Да ничто не сильнее… Оба они сильные… Ведь когда мороз на дворе стоит, то жары и в помине нету. А когда жара приходит, то нету в помине мороза. Вот вам и ответ на ваш вопрос…
