Призыву по возрасту не подлежит - [4]

Все же Пашка решил малость подождать. Он отошел в тень на противоположную сторону улицы, чтобы не мозолить глаза у дома, сел на скамеечку и со скучающим видом стал следить за калиткой.

Юлька совершала утренний обход базара. Она шла лениво, изредка останавливалась и копалась в овощах и фруктах, разложенных на прилавках. Покупатели подозрительно поглядывали на нее, грязную и лохматую, спешили отойти. Торговки молча пододвигали к краю прилавка огурец или помидор, свеклу либо картошку. Юлька спихивала ладонью дань в свою объемистую сумку и двигалась дальше. Торговки, зная ее, не хотели с ней связываться: горластая нахальная Юлька могла затеять скандал и отпугнуть покупателей.

Похаживая между рядами, Юлька с удовольствием поддразнивала толстых торговок, делая вид, что хочет стащить что-то, и усмехалась, глядя, как испуганно закрывали бабы свои товары.

Сумка ее быстро наполнилась, и Юлька, вздохнув, отправилась восвояси.

У своего дома она увидела Пашку. Это ее встревожило: в такую рань Пашка никогда не являлся, предпочитая часы вечерние, темные. Значит, пришел он по спешному делу, а уж Юлька знала, какие могут быть у него спешные дела! Попыталась улизнуть в переулок, но Пашка уже приветливо помахал ей и, широко улыбаясь, двинулся навстречу. Такая улыбка тоже не предвещала ничего доброго, Юлька сжалась.

— Ничего куш отхватила! — добродушно сказал Пашка, кивая на набитую сумку.

— Иди ты! — огрызнулась Юлька, стараясь бочком прошмыгнуть в калитку.

— У меня к тебе разговор, Юлия Даниловна! — вежливо сказал Пашка, и от такой вежливости ее передернуло. Но Пашка, отвернув полу пиджака, показал бутылку вина, и Юлька подобрела, стала глядеть повеселей светлыми своими глазками.

— Заходи, только осторожно, после меня! — тихо сказала она, деловито пробегая в калитку.

— Учи ученого! — пробормотал Пашка.

Он оглянулся по сторонам — улица была пуста — и вошел следом за Юлькой.

С того дня как Пашка был тут в последний раз, мало что изменилось в грязной Юлькиной комнате: тот же старый сундук, набитый тряпьем, топчан, на нем сальные подушки и серое одеяло. Посреди комнаты стол с неприбранной посудой.

— У вас уютно, Юлия Даниловна, — опять напугал ее Пашка своей изысканной, не сулящей ничего доброго вежливостью. — Знаете, такой живописный беспорядок — раздолье мышам и тараканам…

— Пошел ты! — лениво ответила Юлька, распечатывая бутылку. — Ну, зачем явился?

— Да вот… помощь твоя требуется, — начал Пашка, выпивая свой стакан и разглядывая его зачем-то на свет; стекло было грязным, залапанным, и он поморщился. — Нужно мне с твоими новыми жильцами познакомиться…

Юлька тоже выпила жадно и несколько минут посидела так, закрыв глаза. Пашка не мешал ей. Когда она снова открыла глаза, они были у нее повеселей, и голос звучал помягче. «Доходит до нормы», — определил Пашка и, не теряя времени, налил ей еще. Юлька выпила и стала совсем доброй, приветливой — с такой можно уже говорить о серьезном деле.

— Стало быть, познакомиться? — протянула Юлька, с большим сожалением посмотрев на пустую посуду. — С жильцами, да? Ах ты, ах хитрый! Не с жильцами, а с их квартирой! Разве еще не назнакомился?

— Да не успел.

— Ладно! Ты будешь знакомиться, а мое дело глядеть, чтобы не помешали. Так я поняла?

— Юлька, ты умница! Через полчасика я вернусь — и вперед!

— Вперед, — послушно кивнула Юлька. — Только уж прихвати еще маленькую!

— Ладно! — пообещал Пашка.

Он принес «маленькую», на радостях угостил Юльку, и ту совсем развезло — наверх поднималась едва ли не с песнями, — Пашка шипел на нее и делал страшные глаза.

Они поднялись на второй этаж. Пашка сунул отмычку в прорезь замка — дверь, тихо щелкнув, открылась, они вошли в прихожую.

— Стоп, а пацан? — вспомнил Пашка, и Юлька, шустро оглядывая вешалку и копаясь в пальто и плащах, рассеянно ответила:

— Убег он, на речку!

Она сдернула пару рубашек, висевших на веревке:

— Как бы не пересохли!

— Ты! — Пашка вырвал у нее рубашки, проклиная себя, что напоил «чертову ведьму». — Ты зачем тут? Давай на площадку и следи там! А то я тебя!..

— Ну да! — совсем осмелела Юлька.

И едва Пашка шагнул к двери гостиной, как непоседливая помощница сунулась в какой-то шкаф, из которого, гремя, выкатились кастрюли да ведра.

— Холера! — зашипел Пашка и ткнул Юльку в бок. Та потеряла равновесие и, падая, ухватилась за шкаф. Шкаф покачнулся, с полок посыпались горшки, банки.

— Ух ты, жертва коллективизации! — ощерился Пашка, пиная трезвеющую Юльку.

Дверь отворилась, и на пороге появился сонный, недоумевающий босой мальчишка с всклокоченными волосами.

…Димка крепко спал на новом месте, у раскрытого окна, под шум ветвей во дворе. Он проснулся от какого-то шума, грохота. Открыл глаза, огляделся. Яркое солнце заглядывало в комнату. В его лучах, медленно кружась, плавали пылинки. Солнечные зайчики смирно лежали на полу.

«Моя комната, собственная», — подумал Димка, потягиваясь и нежась.

В это время что-то опять загремело в прихожей. «Отец Рекса привел!» — обрадовался Димка, вскакивая. Гром в прихожей сильнее, раскатистее — будто Рекс колотил посуду. Димка распахнул дверь и замер. На полу валялись банки и кастрюли. Рядом со шкафом стояли незнакомые мужчина и женщина и ошалело смотрели на мальчишку.