Призыву по возрасту не подлежит - [2]

Мальчишка взялся было помогать таскать вещи, но только путался под ногами, и его прогнали. Тогда он попросил у матери разрешения проститься с товарищами.

— «Товарищи, товарищи»! — по привычке заворчала Екатерина Николаевна. — Ладно, все равно толку-то от тебя! Иди, но смотри недолго!

Рекс хотел увязаться за Димкой, но мать прикрикнула на него, и он снова укрылся под крыльцом.

…Димка прибежал к дому, когда машина, натужно рыча, уже выезжала со двора. Она была загружена доверху. Блестело зеркало шкафа, качался фикус, отражаясь в этом зеркале. Растерянная, заплаканная мать сидела в кабине.

— Давай! — крикнул отец из кузова, протягивая Димке руки.

Он сильный, Димкин отец Максим Максимович, сильный и веселый. Ловко втащив сына наверх, обнял его за плечи, стиснул:

— Прощай, избенка наша!

В домике, маленьком и тесном, повизгивал Рекс: за ним придут потом, сейчас пока не до него. Грустно сидела у крылечка соседка тетя Поля, махала рукой.

И Димка, глядя с высоты на родное гнездо, вдруг пожалел его. Тесно было здесь, но зато и весело. Особенно по вечерам, когда на зеленом дворике собирались все жильцы. Они играли в лото, или читали вслух смешные рассказы Зощенко, или говорили о новостях. Никто не гонял мальчишек, и они, равные среди равных, слушали умные речи. «Ничего этого больше не будет!» — вдруг с горечью подумал Димка, и сердце его сжалось.

Машина остановилась возле старинного двухэтажного дома из красного кирпича. Дом окружала толстая каменная стена.

Екатерина Николаевна, хлопнув дверцей, неловко вылезла из кабины и растерянно посмотрела на мужа. Губы ее вздрагивали.

— Прибыли! — бодро сказал Максим Максимович, спрыгивая на землю.

Они вошли во двор, и Димке понравилось здесь: двор был тихий, зеленый, в глубине его — маленький флигель. Вдали, за забором, за кустами, еще какие-то здания.

— Пошли! — отец распахнул высокую дверь парадного крыльца.

Димка смело пошел за ним. Широкая лестница, каменные ступени, дубовые перила. Внизу — две двери, одна против другой, наверху — еще две такие же двери.

— Раньше тут купец обитал, — тихо говорил отец, поднимаясь по роскошной лестнице. — Прохоров! Богатый был человек. А теперь трудовой люд живет вроде нас. А вот наша квартира… Прошу, граждане хорошие!

Он пошарил в кармане, вынул ключ и попытался отпереть замок.

— Открыто, входите! — крикнули из комнаты.

Они вошли.

В углу пустой гостиной на табуретке стоял коренастый человек в светлом парусиновом костюме и ярко-желтых ботинках. У него острый бегающий взгляд, усики, черная «бабочка» под накрахмаленным воротником рубашки.

— Вы кто? — строго спросил Димкин отец. — И что вы здесь делаете?

Человек спрыгнул с табуретки. Димка заметил, что у него очень длинные, какие-то загребущие руки. Быстро оглядев широкоплечего Максима Максимовича, незнакомец улыбнулся:

— Пардон, с кем имею честь?

— Я хозяйка квартиры! — сердито сказала Екатерина Николаевна. — А это мой муж!

— Значит, хозяева? — мужчина нахально посмотрел на Димкину мать. — А я — из домоуправления! Квартиру осматриваю, все ли в порядке! — Он вытащил какой-то листок, помахал им и опять спрятал в карман. — Так что жилье в чистоте принимаете, чтобы и дальше так было, ясно? Мы будем контролировать!

Последние слова он сказал уже в дверях и скрылся, забыв про «до свидания».

— Брр, неприятный тип! — поежилась Екатерина Николаевна. — Даже настроение упало.

— Не стоит из-за пустяков расстраиваться! — сказал отец. — Давайте вещи таскать!

Когда вещи кое-как распихали по комнатам, хозяева неторопливо еще раз обошли свою квартиру. Димка впервые видел такие хоромы и восторженно таращил глаза на лепные карнизы, на головки амуров в углах гостиной. С потолка, из переплетенных цепей, на него смотрел Прометей. Широкое скуластое лицо его было искажено брезгливой гримасой и смахивало на разбойничью физиономию какого-то атамана.

— Силен? — спросил отец.

— Ага! — кивнул Димка. — А чего он морщится?

— А ему противно эту штуку в зубах держать! — усмехнулся Максим Максимович.

В зубах титан действительно держал позеленевший крюк, на котором раньше висела лампа-«молния». Теперь его обвивал электропровод с пустым патроном.

— Безвкусица, — качал головой отец. — И Прометей, и амурчики эти…

— Ладно, критики! — устало сказала мать. — Давайте устраиваться!

Из гостиной они перешли в комнату, отведенную Димке. Комната была небольшая, но уютная, с двумя окнами во двор.

— Хорошо! — сказал довольный мальчишка. — Спать буду у окошка!

— Ну да! — испугалась Екатерина Николаевна. — Второй этаж!

— Ну и что же? — заступился за него отец. — Взрослый парень!

— Взрослый! — Мать насмешливо посмотрела на сына — лохматого, загорелого, курносого: ничего взрослого не было в лице его и угловатой нескладной фигуре подростка.

Обиженный Димка засопел.

Потом разгорелся спор из-за третьей, совсем крохотной комнатки, похожей на монашескую келью. Максим Максимович намеревался приспособить ее под кабинет, а Екатерина Николаевна облюбовала келью для своих хозяйственных нужд.

— Не велик барин, — весело говорила она, блестя ровными зубами. — Всего-навсего инженер! А туда же — кабинет ему подавай! Я — главный врач больницы, и то помалкиваю! Так что тихо, мужчины, не пыхтеть и слушаться меня! Тащите этот сундук в Димину комнату!