Призыву по возрасту не подлежит - [17]
Молчаливая толпа запрудила улицу только возле военкомата. Ребятам показалось, что здесь собрались все жители города: тихо переговариваясь, стояли взрослые мужчины и подростки, женщины и старухи, на руках сидели младенцы. Среди сугубо штатских выделялись своей выправкой кадровые военные.
Особняком с узелком в руке стояла Юлька, глядела кругом в недоумении.
— Здорово! — печально кивнула она ребятам. — Во чего делается-то… Народу-то куча какая… А меня выпустили… А Пашку никто не видал?
И, не дожидаясь ответа, она побрела куда-то, качая головой.
— Пойдем домой! — сказал Васька. — Торчим тут со своими удочками!
…И началась для Димки новая тревожная жизнь.
Каждый день на вокзале грохотала музыка — это эшелоны уходили на фронт. Каждый день ребята провожали знакомых и близких. Первым ушел Васькин отец, потом пришла очередь Максима Максимовича. Его отъезд был неожиданным и быстрым. Получив назначение, он в тот же день уехал. Даже с матерью не успел проститься: ее не было в городе, и на вокзал его проводили мальчишки. Каждому он крепко пожал руку, а Димку расцеловал и, глядя строго в глаза сыну, сказал:
— Такие, брат, дела… За мужчину остаешься. Помогай матери во всем! Пиши мне почаще. Ну-ну, выше голову! Этого не надо! Ты же взрослый парень…
— Взрослый, — согласился Димка, размазывая слезы кулаком.
Васька и Мишка сутулились поблизости.
Отец еще раз обнял сына и вскочил на подножку. Мимо Димки в голубом тумане пошли-побежали вагоны.
— Пойдем-ка, — тронул Васька товарища за руку, когда тихо и пусто стало на перроне.
— Пойдем… — ответил Димка и побрел, спотыкаясь, не слушая бормотаний Мишки:
— А мой батя у военкомата отирается. Не берут. Говорят, здоровье, годы… Всех берут, а у него — годы… Буза получается.
У калитки все трое остановились: Екатерина Николаевна стояла возле стены, лицо белее мела, взгляд отчаянный.
— Димушка! — прижала она к себе голову сына. — Одни мы с тобой остались… Господи! Совсем одни!..
Забыты игры и рыбалка, ребята целыми днями толкались возле военкомата, где собирался весь город. Тут были развешаны газеты, на столбе висел громкоговоритель, передавал вести с фронтов. Были они неутешительны: враг наступал. Люди слушали, и лица их мрачнели.
Однажды Димка увидел в жидкой тени пыльной акации плачущую девочку лет четырех. Она просила пить, а женщина, не сводя взгляда с дверей военкомата, отвечала:
— Подожди, Леночка, потерпи…
— Ай-ай, зачем же ребеночку терпеть? — раздался голос Юльки, и она подошла к девочке с ведерком холодной воды и кружкой. Была Юлька в том же, выходном, платье, в котором собирала деньги «голодающим», в тех же босоножках.
— Вот спасибо, — с облегчением и благодарностью сказала женщина, беря кружку с водой.
Десятки рук протянулись к Юльке, которая, отпуская воду, весело приговаривала:
— Что спасибо, за спасибо шубу не сошьешь! Гони денежку! Ну-ка веселей!
— Да ты что, тетка! — укоризненно сказала какая-то старушка. — Как можно? За воду-то!
— А ты, бабка, не влезай! Не хочешь — не пей! А ну кому водички холодной! Кружка — гривенник! Дешевле дешевого! Налетай, народ!
— А ну уходи отсюда! — раздался знакомый голос, и ребята увидели Виолетту в гимнастерке, подпоясанной ремнем, в солдатских сапогах.
Юлька попробовала огрызнуться, но на нее зашумели, и она, подхватив ведерко, с громыханием скрылась за углом.
Виолетта подошла к ребятам. Черные большие глаза ее были печальны.
— Ну, мальчики, ухожу я. Прощайте!
— Куда? — вылез Мишка, но Васька дернул его за руку: про такие вещи не спрашивают!
— Далеко, — улыбнулась и тут же снова стала строгой Виолетта. — А вы бы водичку принесли, вон какая жарища, люди пить хотят!
— Принесем! — пообещал Димка, во все глаза глядя на Виолетту и не узнавая ее.
Казалось, ничего не осталось от прежней веселой и живой девушки, которая тогда, во дворе, организовала вечер танцев. Похудевшая, очень серьезная стояла перед ним Виолетта. И слова были другие: жесткие, краткие.
— До свидания! Носа не вешать! Война идет в наш дом, ребята. Враг жесток, битва страшна, надо бороться и побеждать.
Она вдруг наклонилась к Димке и крепко поцеловала его в сухие обветренные губы, потом пожала руки Ваське и Мишке и ушла, твердо ступая. Димка утерся рукавом. Мишка не смеялся. Сдвинул брови Васька.
— Пошли за ведрами! — приказал Димка. — Надо ребят собрать!
И через какой-то час на улице, у военкомата, появились мальчишки с ведрами, полными студеной воды. Люди жадно пили, хвалили находчивых ребят. Какой-то старик сказал взволнованно:
— Вот ругали мы молодежь: такая она да сякая… А она, молодежь-то наша, самая распрекрасная, она себя еще покажет!
— Володя, вот те самые ребята! — подошла к Димке женщина с девочкой.
Рядом с женщиной стоял высокий загорелый моряк.
— Лейтенант Евдокимов! — сказал моряк, протягивая Димке руку.
— Дмитрий! — солидно ответил Димка и, погодя малость, добавил: — Климов! А это мои товарищи.
Васька с Мишкой кивнули, с почтением взирая на моряка.
— Вот что, Дмитрий Климов, помоги-ка! — очень серьезно сказал моряк. — Необходимо нам отлучиться по срочному делу. Не присмотришь за девочкой?.. Леночка, ты останешься ненадолго с этим дядей? Мы с мамой скоро вернемся!
