Призыв - дело серьезное. Огонь моих крыльев - [11]

— Ирис, откуда этот Рыжий хлыщ знает про твой шкаф и остальное? — Арес подозрительно щурится.

— Я шкафофил. Не могу пройти мимо нового шкафа и не заглянуть внутрь, понятно? — не остается в долгу ведун.

— Парни, у нас осталось мало времени. Хотелось бы хоть немного выспаться перед испытанием, — прерывает их перепалку Гейл. И правда, за окном почти стемнело. — Жак?

— Я понял. Нужно как-нибудь его уменьшить до приемлемых размеров, — яростно чешет в затылке артефактор.

— Не только уменьшить, — вздыхает проклятийница. — С собой можно приносить ограниченный список вещей. А это. Это даже не запатентовано. Магический фон для украшений должен составлять не более двух десятых по шкале Мерлина.

Рыжий испускает горестный стон и окончательно сникает:

— То есть, его еще и замаскировать как-то надо? А счастье было почти рядом…

Казалось бы, чего мне расстраиваться, когда у меня есть свой личный всемогущий светлый, который может проникнуть куда угодно? Но я помню, что для Жака и Гейл этот артефакт не менее важен. В голову приходит мысль.

— Жак, принцип действия этого амулета полностью завязан на светлую магию, ведь так?

— Так, — хмуро кивает Рыжий, принимая свежую чашечку шокола из рук Гейл.

— Тогда, почему бы не использовать для маскировки это?

Демонстрирую песочные часы на запястье.

— Ирис! — ведун оставляет чашку и медленно поднимается на ноги. — Ты гений! Фон от этой метки такой, что никто и не поймет, что дело не только в ней! И тем более никому не придет в голову подозревать призывателя темных сущностей в использовании светлой энергии! — Арес, покажи-ка еще раз чертеж.

Зеленые глаза ведуна лихорадочно сверкают, вдобавок Жак ерошит волосы, окончательно придавая себе вид безумного мага-ученого. Бросившись к столу, он принимается перебирать материалы.

— Нужна основа. Вот! Зеленый шпит, у него наиболее подходящая структура и он отлично удерживает внутри магию. И недорогой. Если сломаю ненароком, не слишком ударит по карману, — смеется Рыжий.

Арес его выбор одобряет и напитывает кристалл энергией под завязку.

— Носитель не выдерживает столько светлой энергии, — морщится Жак.

Осколки трех образцов усыпали весь стол и противно хрустят под ногами. Призываю Буча и Йокко, наводя относительный порядок. Хмуро наблюдавший за этими попытками Гас предлагает:

— Есть идея! Давайте попробуем кое-что из некромантии. Если предположить, что носитель — это мертвое тело, которое нужно оживить при помощи светлой энергии, и при этом не разрушить, можно попробовать сделать вот так.

Нам удается добиться успеха, обуздав светлую магию Ареса при помощи принципов описанных некромантом техник. Но рано радуемся. Этого тоже оказалось недостаточно.

Приходится поломать голову, прежде чем мы с Гейл придумываем защитное плетение, совместив основу проклятий иссушения и мои формулы по расчету магической энергии, необходимой для переноса. Задачка оказалась не из простых, но мы справляемся.

Когда три образца готовы, Арес вызывается их испытать.

— На Ирис тренироваться не позволю. Еще угробите, а мне ничего не сделается.

Мы с ним не спорим. Особенно я, как самое заинтересованное лицо.

— Работает! — хоровой крик раздается уже глубокой ночью, когда мы, уставшие и измученные, наконец заканчиваем с артефактом переноса.

После Ареса, амулет испытывает некромант. Г ас предварительно уходит к себе в комнату, а через несколько минут появляется в нашей гостиной, ослепленно моргая и морщась.

— Гейл… Мы это сделали! — орет Жак Даманн и крепко целует проклятийницу прямо в губы при всех.

Ошалевшие от успеха, мы обнимаемся, делимся впечатлениями, галдим, пока во внезапно наступившей тишине не раздается негромкий храп — то Рыжий с блаженной улыбкой на лице засыпает прямо на слишком маленьком для него диване. Согнутые колени трогательно свисают над краем, а под голову он, совсем по-детски, подкладывает сложенные вместе ладони.

Решив последовать его примеру, прощаемся и разбредаемся по комнатам. Я тоже иду к себе, предварительно захватив последний экземпляр спас-амулета, так и оставшийся одиноко лежать на низеньком столике.

— Ир-р-рис! И-и-р-р-рис? — нежно поет ворон, разрушая какой-то на диво приятный сон.

— Вставай!

Скажете, бред. Да чтобы Ворон и нежно пел? Но мой фамильяр — темный дух, который может принимать любой облик, но почему-то предпочитает этот. Образ экстравагантного ворона не более, чем блажь.

Нехотя разлепив веки, вижу черный с алым отблеском в глубине зрачка выпуклый глаз на расстоянии ладони. Хриплю:

— Птиц, если ты снова разбудил меня на час раньше, чем нужно, я за себя не ручаюсь!

Голос от недосыпа, звучит куда как похуже вороньего карканья. Намного. Если бы кто-нибудь сейчас вздумал устроить между нами соревнование на благозвучность, победила бы не я.

— Не на час. Всего-то на полчасика, — оправдывается несносный фамильяр. Поднимайся, лентяйка, тебе еще бр-р-раслет делать.

На всякий случай Птиц смешными неуклюжими прыжками, точно гигантский воробей, перебирается подальше от меня — на подоконник. Деловито прохаживается там, совершенно по-птичьи подергивая головой.

— Какой еще браслет? Ты о чем? — хмурюсь, не слишком хорошо соображая спросонья.