Призвание: маленькое приключение Майки - [34]

— Как зовут? — девочка навострила уши.

— Хохотушка. Смешливая получилась, да заводная. Прям, твоя вторая копия.

Он выдул клуб дыма, который стал на глазах складываться в призрачный стадион с высокими трибунами. Клок пелены просочился Майке в руку и вытянулся в хоккейную клюшку.

— Чемпиона как зовут, — уточнила Майка. Игривый дым рассеялся.

— Ну, до чемпиона ему подрасти надо. У него еще все впереди.

— Интересно, дровосеку — топор, чемпиону — клюшка, а мне почему-то жужики, — вслух задумалась школьница.

— У тебя, детка, особая стать, — Лысиков понизил голос. — И ключик к тебе нужен особый.

— Какой? — Майка замерла.

«Динь-дон», — звякнула в ее голове сладостная мысль, превратившись в образ юркой девчонки в короткой юбочке и с ракеткой в руке. Майка вообразила себя будущей звездой тенниса — она не знала еще, что этот дар обычно раскрывается не в десять лет, а гораздо раньше. Анечка Курникова, будущая теннисная топ-модель, была на год младше Майки Яшиной, а уже в том, 1995 году, выиграла свой первый юниорский чемпионат.

На мысль о теннисе, к которому, честно говоря, у Майки не было никаких способностей, ее навели сами жужики — Мойсла и Ратла отдаленно напоминали юркие теннисные мячи.

— Всему свое время и свой черед, — улыбнувшись, Лысиков щелкнул девочку по носу. На вид кудлатый гигант-трубочник был простой и открытый, однако, как и большинство местных обитателей, обожал говорить и не договаривать.

Таился.

— Теперь незачем спешить. Самое трудное уже позади.

— Что позади?

— Твой первый шаг. Твое призвание.

— А, вы про будущие планы… — с тоской протянула девочка.

Взрослые только и знают, что мучить маленьких этим призванием.

Кто ищет, тот найдет

Это был очень непростой вопрос — и про будущее, и про планы. Чтобы его решить, нужно было хорошенько подумать. Но чем больше Майка думала, тем труднее находилось верное решение. Будто нигде оно не находилось.

— Ты должна понять, что у тебя получается лучше всего. К чему лежит душа, — наставляла Майку мама. — Погляди, покумекай.

— Так я кумекаю, — уныло отвечала Майка, чувствуя себя какой-то «недотыкомкой».

— И однажды все станет ясно, — обещала мудрая мама. — Ты проснешься и поймешь: вот же оно, мое призвание! Сшитое, как раз по фигуре, носи и не снашивай. Не призвание у тебя будет, а просто сказка, — мама смеялась.

Ей легко, призвание отыскало ее само — мама иголку в руки взяла раньше, чем научилась говорить. В три года она сама смастерила полный гардероб свой единственной кукле — от летнего сарафанчика до пальтишка на зиму. В пять лет сшила свое первое выходное платье — без всякой помощи, наугад.

— Туалет был немного великоват, — вспоминала мама. — Но имел вполне сносный вид.

Зная ее скромность, Майка была уверена, что это был самый чудесный наряд, какой только могут придумать себе пятилетние девочки.

В детском доме мама, конечно, пришлась кстати. Тогда еще царил социализм, и мама, словно всамделишная Золушка, трудилась, не покладая рук — защищала «честь дружины» (тогда это так называлось). Она шила костюмы для утренников и школьных спектаклей, знамена для торжественных линеек, кофточки и юбки для подруг, блузки для учительниц, а в десятом классе (тогда он считался выпускным) расшила бисером парадное платье самой директрисы.

— Тяжелое получилось, как слон, — вспоминала мама. — Килограммов десять, не меньше. Но Таисия Ивановна была женщина крупная. Старой закалки. В военное детство она и не такое таскала. Вынесла и моего бисерного слона.

Однажды Майка попробовала просветить маму:

— Знаешь, мама, а применение детского труда наказывается по закону.

Но та лишь головой покачала: не знаю — не знаю.

— Тебя эксплуатировали, ты разве не понимаешь? — настаивала Майка.

— Мне нравилось, — пожимала плечами мама.

«Никакого карьеризма, — мысленно сокрушалась Майка, — несовременный она человек».

Мама всегда работала сама по себе. Ее называли волшебницей, звали в разные ателье, но она отказывалась.

— Мам! Неужто ты никогда-никогда не хотела стать знаменитым французским кутюрье? — девочка не раз задавала этот полный коварства вопрос.

— А зачем? — всегда одинаково отвечала мама.

— Чтобы стать знаменитой, получать много денег, — увлеченно перечисляла Майка. — Чтобы твои платья носили самые красивые женщины на свете… А тебя бы по телевизору показывали!

— Да, я б со стыда сгорела. Нет уж, давай-ка я не буду знаменитой, всех денег все равно не заработать, да и не в них счастье…

В общем, в выборе призвания мама была не помощница.

Папу Майка и не думала спрашивать — ясное дело, по его плану девочка должна стать барышней, выйти замуж за капитана, а потом, через множество лет и тягот, сделаться генералом в юбке. Он не раз вслух об этом мечтал.

— Будет династия, — говорил он.

Папины планы Майке нравились не совсем. Быть женой генерала, конечно, хорошо, но еще лучше быть генеральшей и самостоятельно, без всяких посредников командовать войсками.

На вопросы взрослых о будущих планах каждый раз она отвечала по настроению. Веселее всего было говорить так:

— Я стану защитницей женщин машей арбатовой.

Мама соглашалась. Она понимала Майку. А папа возражал: