Призраки замка Пендрагон. Ожерелье королевы - [9]

— Скажите, вам, наверно, лет восемнадцать, не больше? — спросил я.

— Вы угадали.

— Обычно в вашем возрасте молодые люди вкладывают в слово «приключения» совсем другой смысл.

— Не понимаю, что вы имеете в виду, сударь.

— Я имею в виду любовные похождения.

— Я никогда не думал об этом, — ответил он, слегка покраснев от смущения.

— А зря. Позвольте заметить, что вы слишком уж замыкаетесь в своей скорлупе, поэтому жизнь и кажется вам такой пресной. А для французов, например, жизнь означает прежде всего непрерывную цепь любовных взаимоотношений с женщинами.

— В таком случае позвольте мне ответить вам словами Вилье де Лиль-Адана: «Что касается будничных обязанностей, то их можно переложить на своих слуг».

Благодаря изрядному количеству выпитого бургундского я покидал «Савой» в приподнятом настроении. Все-таки Лондон не такой уж скучный город, думал я, в душе поздравляя себя с тем, что познакомился с такими чудесными молодыми людьми. Собственно говоря, с моей стороны было просто глупостью проводить столько времени за книгами. Жить надо, жить!.. Нормальной полнокровной жизнью. Нужна женщина…

По настоянию Мэлони, мы отправились в ночной клуб. Ночные клубы — это такие места, где человек может пить всю ночь, и мы с удовольствием воспользовались такой возможностью и принялись опустошать один бокал виски за другим, добавляя туда все меньше содовой. Осборн сидел с несколько отчужденным видом, явно чувствуя себя неловко в этом отнюдь не перворазрядном заведении.

Мэлони тем временем рассказывал о своих похождениях. Одна из его историй приближалась к драматической кульминации: едва он привязал к дереву строптивую туземную женщину, чтобы облегчить поиски общего языка, как откуда ни возьмись появились десять ее братьев, воинственно размахивавших крисами[4]. Что произошло дальше, мы так и не узнали, потому что Мэлони, взглянув на сидевшую за соседним столиком даму, вскричал: «Хэлло!» и тотчас пересел к ней, бросив нас на произвол судьбы. Заподозрив, что их беседа носит чересчур интимный характер, я впал в меланхолию: дама была на редкость хороша собой.

— Странный парень этот Мэлони, не правда ли? — сказал Осборн. — Неисправимый фантазер.

— Как вы думаете, он когда-нибудь говорит правду?

— Самое удивительное то, что я иногда готов ему поверить. Несколько раз он у меня на глазах совершал абсолютно невероятные поступки, противоречащие всякой логике и здравому смыслу. Да и весь сегодняшний вечер тоже… Хотя мне, вероятно, не следовало бы говорить об этом.

— Нет-нет, скажите, прошу вас. Я, как житель континента, и сам никогда не умел держать язык за зубами. Мне ли осуждать англичанина за излишнюю откровенность? Так что не стесняйтесь.

— Ну, так и быть. Знаете, у Мэлони еще вчера в кармане было всего три с половиной пенса. И, насколько я знаю, у него давно уже не водилось лишних денег. А сегодня он угощает нас с такой королевской щедростью. Я бы не удивился, если бы мне сказали, что минувшей ночью он оглушил кого-нибудь в темном переулке. Без всякой задней мысли, просто чтобы доказать, что коннемарцы могут сбить человека с ног одним ударом. А потом вытащил у него кошелек, совместив таким образом приятное с полезным.

Мэлони вернулся.

— Господа, я бы хотел познакомить вас с моей старой подругой мисс Пэт О’Брайен. Она тоже из Коннемары, и этим все сказано. Сейчас она поет в хоре Альгамбры. Чудо что за артистка.

— Буду очень счастлив, — непроизвольно вырвалось у меня.

Но лицо Осборна приняло еще более отчужденное выражение.

— Видите ли… э-э… я чрезвычайно уважаю ваших земляков, я и сам происхожу из кельтов, родная кровь, так сказать… но мы вроде бы уславливались провести сегодняшний вечер в мужской компании.

— Дружище, — сказал Мэлони, — вы самый умный человек в мире и, честное слово, каждый раз, когда я вспоминаю, что у меня есть такой друг, мне хочется плакать от счастья. Но, ей-Богу, вам не мешало бы хоть десять минут в месяц проводить в женском обществе. Гарантирую, что вас ждет сюрприз. Доктор может подтвердить… Я прав, доктор?

— Абсолютно.

— Ну что ж, господа, если вы настаиваете… — Осборн, сдавшись, махнул рукой.

Мэлони уже подвел к нам девушку.

— Желаю вам счастливого Рождества и поздравляю с наступающим Новым годом, — сказала она и села за наш столик с видом человека, отпустившего удачную шутку. Поскольку на дворе стояло лето, я улыбнулся, как подобает воспитанному человеку, оценившему остроумие дамы. Что же касается Осборна, то он не сделал над собой даже такого минимального усилия.

— Молодой человек, не будьте таким букой, — посоветовала ему наша новая знакомая, подняв бокал, и пропела куплет какой-то песенки, содержавшей ту же мысль.

— Я постараюсь, — торжественно заверил ее Осборн.

«Ну и чурбан же он, однако!» — подумал я.

Девушка была просто обворожительна, сама невинность — из тех, что составляют главную гордость Великобритании наряду с метрополитеном, Оксфордом и крепостью Тауэр.

У меня началось недержание речи. Она с большим вниманием и почтительностью выслушивала комплименты, которые сыпались из меня, как из рога изобилия. Для нее это явно было в диковинку, ведь от англичан женщина никогда не услышит столь пылкого изъявления чувств. Мы говорим женщине, которая нам нравится: «Я тебя обожаю». А по уши влюбленный англичанин скажет: «I rather like you» («Вы мне довольно симпатичны»).