Призраки Северной столицы. Легенды и мифы питерского Зазеркалья. - [43]

В Петербурге Брюс слыл магом и чародеем, чернокнижником и волшебником. До сих пор можно услышать легенды о хитростях, которые он «знал и делал». Сохранилось предание о том, что однажды он смастерил механическую куклу, которая могла сама двигаться и даже говорить. Куклу Брюс будто бы подарил Петру, да вот пропала она как-то. И чертежей никаких не сохранилось. А еще «додумался и до того, что хотел живого человека сотворить, заперся он в отдельном доме, никого к себе не впускал. Никто не ведал, что он там делал, а он мастерил живого человека». Человека Брюс решил изготовить полностью из цветов. Как утверждает легенда, работа уже приближалась к благополучному завершению, оставалось только вложить в тело «душу живую», но тут на беду об этой затее узнала жена Брюса. Она заглянула в дверную щель и пришла в ужас, увидев свою соперницу. Вышибла дверь, ворвалась в комнату и начала крушить сделанную из цветов девушку. Та и разрушилась.

Брюс умер в 1735 году, на целых десять лет пережив своего императора. Однако фольклор пренебрег этим историческим фактом ради еще одного выразительного штриха в характеристике столь необыкновенного человека. Сохранилось предание, что, умирая, Брюс вручил Петру I склянку с живой и мертвой водой. Если царь пожелает видеть его ожившим, будто бы сказал чернокнижник, пусть спрыснет труп этой водой. Прошло несколько лет, и Петр вспомнил о брюсовой склянке. Он велел вскрыть могилу чародея. К ужасу присутствовавших оказалось, что покойник лежит в могиле словно живой, у него даже выросли на голове длинные волосы, и отросла борода. Царь был так поражен увиденным, что велел скорее зарыть могилу, а склянку разбил.

Правда, согласно одному из вариантов этой легенды, оживление не состоялось по другой причине. Будто бы царь был с похмелья, склянка в его руке дрогнула, и вся жидкость пролилась в землю. Так это было на самом деле, или нет, особенного значения не имеет. Для истории петербургской мифологии важнее другое, а именно: призраки обоих братьев Брюсов пусть ненадолго, но все-таки мелькнули среди обитателей питерского зазеркального мира.

Из далекой петровской эпохи пришел к нам и призрак выездного лакея Петра I Николая Буржуа. Хотя при жизни он никакого отношения к научной деятельности не имел, мы сочли справедливым поместить рассказ о нем именно в эту главу, потому что после своей смерти Николай Буржуа верой и правдой служил этой науке. Впервые Петр I встретился с ним в апреле 1717 года во время посещения Франции. Петр увидел человека, поразившего его своим ростом. Это был самый высокий человек, которого он вообще когда-либо видел. Его рост равнялся 226,7 см. Царь уговорил француза приехать в Петербург и сделал его своим гайдуком, или, проще говоря, выездным лакеем. Через несколько лет Петр подобрал великану жену, чухонку из Лифляндии, которая, по некоторым свидетельствам, была еще выше.

В 1724 году Николай Буржуа умер, и его скелет в просветительских и научных целях был передан в Кунсткамеру, между прочим, та же участь постигла и жену великана. Во всяком случае голландский медик Джон Кук, живший в России с 1736 по 1750 год и оставивший воспоминания, пишет о посещении Кунсткамеры: «В одной из галерей в застекленном шкафу хранится кожа некоего француза – выдубленная и набитая. Это был самый высокий человек, какого я когда-либо видел. В другом шкафу был его скелет и штаны, изготовленные из кожи его жены, тоже выделанной».

Однажды во время пожара, случившегося в Кунсткамере, череп скелета Николая Буржуа пропал. Поиски никакого результата не дали, и со временем ему подобрали другой, более или менее подходящий череп. С тех самых пор, как утверждает музейная легенда, по ночам безголовый скелет великана покидает свое место и бродит по залам музея в поисках собственного черепа. Если верить фольклору, с призраком петровского гайдука так или иначе сталкивался каждый сотрудник Кунсткамеры.

Чуть ли не через два столетия после описанных ранее историй верующие ленинградцы, а особенно прихожане Знаменской церкви, что некогда находилась на углу Литовского и Невского проспектов, могли встретиться с призраком другого ученого человека – Ивана Петровича Павлова. В 1904 году за работы по физиологии кровообращения и пищеварения выпускник Петербургского университета Павлов был удостоен Нобелевской премии. Широко известны и его труды по физиологии высшей нервной деятельности. В Петербурге Павлов возглавлял одну из кафедр Медико-хирургической академии, а с 1921 года руководил созданной при его непосредственном участии Биологической станцией в пригородном поселке Колтуши, известной во всем мире «Столице условных рефлексов».

Советскую власть Павлов откровенно не любил. «Вы посеяли зерна фашизма в Европе», – писал он в одном из писем в правительство. Но для большевиков лауреат Нобелевской премии академик Павлов представлял безусловную ценность, хотя нельзя сказать, чтобы ученый был человеком удобным для власть имущих. Тем не менее он был визитной карточкой страны и в глазах мировой общественности олицетворял собой отношение советской власти к науке.