Призраки Северной столицы. Легенды и мифы питерского Зазеркалья. - [36]

Расскажи, хрещеный люд,

Отчего здесь люди мрут

С покрову до покрову

На проклятом острову.

Вот почему расхожее утверждение, что Петербург стоит на костях его строителей представляется не таким уж фантастическим. Куда более мистическим кажется выбор места для установки бронзового «Памятника первым архитекторам и строителям Петербурга», выполненного петербургским скульптором Михаилом Шемякиным. Сложная многофигурная бронзовая композиция была установлена на территории бывшего первого петербургского кладбища – Сампсониевского. В отличие от многих других старинных петербургских погостов, Сампсониевское кладбище не было застроено. Правда, при советской власти оно все-таки было уничтожено и на его месте был разбит районный сад культуры и отдыха. На костях. По иронии судьбы саду было присвоено имя Карла Маркса. Как мы уже знаем именно им был выдуман виртуальный «призрак коммунизма», который, бродя по Европе, дошел-таки и до этих мест.

Судьба памятника оказалась печальной. Вскоре после возведения его попросту разграбили. Кто оказался более причастным к этому чудовищному акту вандализма – прадедушка «призрака коммунизма», памятник которому был установлен в центре бывшего кладбища, потревоженные загробные тени безвестных строителей Северной столицы, некогда погребенные на этом погосте, или их современные потомки, остается только догадываться.

Призраки архитекторов

Так случилось, что незначительный, по сравнению с другими городами подобного ранга, возраст Санкт-Петербурга предоставил ему некоторые, прямо скажем, завидные ментальные преимущества перед другими столицами мира. Так, Петербург, по определению, в значительной степени именно в силу своих малых лет не сумел растерять во времени имена своих зодчих, включая самых первых. Это, в свою очередь, породило бережное, едва ли не культовое отношение к авторству того или иного сооружения. Без упоминания имени автора не обходится практически ни один рассказ о петербургской архитектуре. Имена зодчих в сознании петербуржцев легко ассоциируются с историческими эпохами, архитектурными стилями, градостроительной практикой. Архитекторы, наряду с видными государственными или общественными деятелями, светскими львами и завсегдатаями модных аристократических салонов, давно уже стали героями не только художественной литературы, но и низовой, устной культуры. В петербургском городском фольклоре они стали едва ли не самыми любимыми героями многочисленных мифов, легенд и преданий. А некоторые из них сумели пережить свою физическую смерть и продолжают существовать в виде городских призраков и привидений.

Кстати, зарождение легенд о призраке Петра I напрямую связано с именем первого архитектора Петербурга Доменико Трезини, швейцарца итальянского происхождения, приехавшего в Россию в 1703 году. Путь к финским болотам оказался долгим и сложным. Трезини добирался до Петербурга через Архангельск и Москву. Во время путешествия вдоволь налюбовался на православную русскую деревянную и белокаменную церковную архитектуру – шатровые колокольни, луковичные и шлемовидные купола. Однако в наиболее значительном своем петербургском проекте – Петропавловском соборе – Трезини смело начертал непривычный для русского глаза острый, уходящий в небо шпиль на многоярусной колокольне. Будто бы так ближе к Богу. И верующим якобы удобнее с Ним общаться. Как в католической Европе.

Может быть это и так. Но вот современный прямой потомок первого петербургского зодчего, литератор и журналист Андрей Юрьевич Чернов, как-то поведал автору этой книги семейную легенду, ревностно передающуюся из поколения в поколение, согласно которой их знаменитый предок вовсе не ориентировался на средневековую европейскую традицию строительства Божьих храмов. Во всяком случае, не это было главным. Просто Трезини решил создать своеобразный памятник русскому царю, внешний облик которого так поразил его при встрече. И действительно, если долго и внимательно всматриваться в силуэт Петропавловской колокольни, то она и впрямь начинает чем-то напоминать долговязую фигуру неутомимого императора, широко и размашисто шагающего по невским берегам. Этот невероятный призрак еще при жизни основателя Петербурга поражал воображение обывателей, с суеверным страхом поглядывавших на непривычный силуэт колокольни, возвышавшийся над одноэтажным городом.

Но хронологически первым архитектором, поселившимся, благодаря городскому фольклору, в петербургском зазеркалье еще в XVIII веке, был Александр Филиппович Кокоринов. Зодчий родился на Урале. Он был сыном тамошнего архитектора, служившего у известного богача Демидова. Может быть, именно поэтому ему приписывают авторство петербургского особняка Г. А. Демидова на углу набережной Мойки и Демидова (ныне Гривцова) переулка. Учился Кокоринов в московской Архитектурной школе. Однажды, после случайной встречи с И. И. Шуваловым, он был приглашен в Петербург. Здесь Кокоринов строит дворец Шувалова, где впервые в петербургском зодчестве наглядно проявился переход от растреллиевского пышного барокко к сдержанному и строгому классицизму.