Призраки Северной столицы. Легенды и мифы питерского Зазеркалья. - [26]

Сказать определенно, кем на самом деле была монахиня Досифея, трудно. Но некоторые обстоятельства позволяют думать, что московской молве нельзя было отказать в проницательности. Сразу после смерти Екатерины II в Иоанновский монастырь зачастили незваные гости. Сам митрополит Платон ежегодно по большим праздникам приезжал поздравить старицу. А когда в 1810 году она мирно скончалась, на похороны безвестной монашки собралась вся московская знать. Так и осталось неведомым, за чьим же гробом шли последние молчаливые современники героев тех давних событий отечественной истории, кого они провожали в последний путь, кому отдавали посмертные почести.

Нам же осталось рассказать о судьбе одного из героев этой печальной истории. Один из пяти братьев Орловых, Алексей Григорьевич, был в числе главных участников дворцового переворота 1762 года, приведшего на престол императрицу Екатерину II. «Алехан», или «Орлов со шрамом», – так его в отличие от других братьев называли современники, выполнял самые деликатные поручения новой императрицы. Удалой граф будто бы некогда заслужил этот шрам в пьяной драке. Однако сведущие петербуржцы перешептывались, что этот «знак предсмертного отчаянья» Орлов будто бы получил в Ропшинском дворце, когда собственноручно душил свергнутого императора Петра III.

Прилюдно Екатерина осудила графа за эту досадную «оплошность», как она называла убийство своего мужа, но втайне благодарила судьбу за «случай» и в дальнейшем никогда не забывала об услуге, оказанной ей Алексеем Орловым. И когда на политическом горизонте Европы появилась угроза шантажа со стороны «всклепавшей на себя неподходящее имя и природу» Елизабет Таракановой, именно графу Алексею Орлову, командовавшему в то время русской эскадрой в Средиземном море, Екатерина поручила найти самозванку и любыми способами доставить в Петербург. Как мы уже знаем, инструкцию императрицы о «любых способах» герой Чесмы воспринял буквально. С помощью любовных клятв и обещаний жениться он увлек молодую женщину, заманил на корабль, обольстил, а затем арестовал, доставил в Петербург и сдал в Петропавловскую крепость.

Говорят, Екатерина II, милостиво поблагодарив графа за оказанную услугу, тем не менее, была с ним «чрезвычайно холодна». Как женщина она не могла простить Орлову холодной расчетливости и предательства искренне полюбившей его женщины. Дальнейшее поведение императрицы смахивало на изощренную женскую месть. Сохранилась легенда, будто бы Екатерина приказала графу посетить княжну в каземате Петропавловской крепости и попытаться загладить свою вину, предложив ей еще раз руку и сердце. Но гордая княжна будто бы отвергла предложение Орлова и с проклятиями прогнала его от себя.

Екатерина фактически отстранила Алексея Орлова от двора. Он был вынужден покинуть Петербург и последние свои годы прожил в Москве. Однако мучительная расплата за подлость и вероломство настигла графа Алексея Орлова и в Москве. Предание рассказывает, что в конце жизни граф томился в тоске и ему по ночам являлся призрак несчастной женщины, которую он обольстил. Тяжела была и смерть Орлова, а предсмертные муки особенно ужасны и невыносимы. По преданию, чтобы крики его не были слышны на улице, «исполин времен» приказывал своему домашнему оркестру играть непрерывно и как можно громче.

Но и на этом не закончилось проклятие, нависшее над судьбой Алексея Орлова в тот злосчастный момент, когда он по повелению Екатерины II отправился в Европу на поиски Елизабет Таракановой. Его дочь, графиня Анна Алексеевна Орлова-Чесменская, решила взять на себя грехи отца. Она приняла обет безбрачия и вплоть до своей смерти в 1848 году молилась перед Господом за отпущение грехов отца. Удалось ли ей этого добиться перед Богом, понятно, никто не знает, но сама она и после смерти не нашла успокоения. Согласно легендам, на последнем причастии графиня якобы выпила отравленное вино и впала в летаргический сон. Если верить фольклору, ее похоронили заживо. Во всяком случае когда, чуть ли не через сто лет, в 1934 году, ее могилу вскрыли, то пришли в ужас, увидев, что «тело графини находилось в странном положении, руки разбросаны, волосы растрепаны, а черное платье изодрано на груди в клочья».

Успокоился ли на этом мстительный призрак несчастной княжны Таракановой – нам не известно.

Призрак Софьи Перовской и ее жертвы

Нельзя сказать, что у русского террора женское лицо, однако из всех известных историкам бомбистов, террористов, экспроприаторов и прочих крайне радикальных деятелей революционных организаций, жизнь которых в сознании общества пресеклась одновременно с их фактической естественной смертью или казнью на эшафоте по приговору суда, посмертный рубеж сумела перешагнуть только Софья Перовская. А ведь практически все они были мужчинами, и вся их террористическая деятельность носила подчеркнуто демонстративный политический характер, а значит, собственная действительная смерть в их представлении ничего не значила по сравнению с посмертной славой идеологических борцов за справедливость. Нет, жизнь после смерти, в какой угодно форме не только не исключалась, но и предполагалась, как обязательная составляющая всей программы их революционной деятельности. А вот призрак остался только один, и тот – женский.