Призраки - [9]

– Не важно. Если человек хороший, то ради него стоит отказаться от несбыточной мечты, – сказал Антон.

– Она хороший человек, – заверил я.

Я не стал рассказывать друзьям, что тогда, когда мы расстались с Антоном возле метро, я стал свидетелем схожей картины, которую видел восемнадцать лет назад. Да и зачем мне им это рассказывать?

Ведь я твёрдо решил строить свою личную жизнь, а не бегать за призраками.

Глава 5

Каждый парень, который в первый раз в своей жизни шёл знакомиться с родителями своей девушки, наверняка помнит то волнение, что он при этом испытывал. Волнение, которое, словно осьминог, длинными щупальцами дотягивается не только до тела, сердца, но и души. Волнение, когда не можешь избавиться от слабости в ногах и не можешь унять дрожь в теле.

Чертовски приятное чувство!

Я основательно приготовился к ужину, надев черные брюки, белую рубашку, коричневый пиджак, коричневые кожаные сапоги и своё любимое чёрное пальто (Ангелина попросила прихватить пальто, так как после ужина мы решили пойти гулять).

И вот, стоял перед красной дверью их квартиры с небольшим тортом в руках. Глубоко вздохнув, я потянулся к звонку. За дверью заиграла мелодия «В траве сидел кузнечик», послышались шаги, мигнул глазок, и дверь открылась.

– Привет, – тепло улыбалась Ангелина, – проходи. О, тортик! Сладкое я люблю.

– Понятно, – тихо сказал я, – вот, чем ты подпитываешь свои сладкие губы.

– Тсс, родители могут услышать, – в ответ прошептала она. – Вот тапочки.

– Спасибо.

– Проходи в гостиную, – бросила она и уплыла в сторону кухни.

Сразу же оттуда выплыла бабушка Ангелины.

– Здравствуй, мой хороший, проходи, стол уже накрыт.

– Здравствуйте, Людмила Петровна, как ваши дела?

– Спасибо, миленький, все хорошо. И пусть так всегда и у всех будет!

– Согласен, – улыбнулся я, проходя в гостиную.

Мне квартира этой милой старушки ещё тогда два года назад понравилась. Евроремонт, вся мебель, по крайне мере ту, которую я видел в большом коридоре, в гостиной и на кухне, подобрана под цвет обоев каждой комнаты. Небольших размеров люстры с красивыми узорами говорили о тонком вкусе хозяев.

В гостиной на полстены сервант с раритетной посудой, а на второй половине – полки с многочисленными книгами. Посередине стоял большой круглый стол, так обильно накрытый, что лишней вилке негде было бы упасть.

– Присаживайся, – услышал я из-за спины.

– Как так, только после хозяев дома.

– Да, мама в спальне разговаривает по телефону, скоро выйдет к нам. Ну, давай я сяду, я же тоже хозяйка дома, – улыбнулась Ангелина и села за стол.

Я сел напротив неё, не найдя места, куда же пристроить руки.

– Не переживай, мама тебя не съест.

– Да я и не переживаю.

– Ага, лицо твоё выдаёт обратное.

– Ну, может, всего чуть-чуть.

– А вот и горячее, – вошла Людмила Петровна.

– Давай я тебе помогу, бабуля, – встала Ангелина и каким-то чудесным образом ей удалось освободить место для тарелки с аппетитно пахнущими жареными окорочками.

– Простите, мне тут позвонили, – вошла в комнату мама Ангелины.

Меня словно холодной водой окатили.

Матерью Ангелины оказалась та самая женщины, которую я видел восемнадцать лет назад. Правда, она немного набрала, лицо стало округлее, волосы были окрашены в тёмный цвет, но губы, родинка над губой и синие глаза остались прежними. Правда, в глазах отсутствовала та радость, которую они когда-то излучали.

Ангелина смотрела на меня и ехидно улыбалась, словно понимая, что со мной происходит.

– Мама, это Анатолий. Анатолий, это мама.

– Очень приятно... – промямлил я, вставая и пожимая протянутую руку.

– И мне приятно, мама и дочь все уши прожужжали дифирамбами в вашу честь, – улыбнулась она.

– Не знаю, от чего они так, – говорил я.

– Да, да, про вашу скромность они тоже рассказывали, – засмеялась мать Ангелины.

– Все, разговоры потом, давайте кушать.

– Бабушка не любит разговоры за столом, – сказала Ангелина, – она придерживается правила: когда я ем – я глух и нем.

– Да, – кивнул я, – моя мама тоже всегда так говорила.

– И правильно делала, все, приятного аппетита, – сказала Людмила Петровна.

Мы пожелали друг другу приятного аппетита и приступили к трапезе.

– Бабуль, ты потом достань, пожалуйста, альбом с фотографиями, которые были сделаны в загородном доме.

– Хорошо, милая. Ешь!

После ужина женщины быстро убрали со стола, переместив на него белый чайник с нарисованными лепесточками на пузе, четыре синие чашки, четыре серебряные чайные ложки и тарелку, на которой стоял поделённый на восемь кусков торт.

После чая бабушка Ангелины достала из нижнего ящика серванта большой с чёрной обложкой альбом. Ангелина быстро принялась листать его и, найдя то, что искала, показала мне.

На фото была мама Ангелины в накинутом на плечи синем пледе, вид сзади.

– Мамочка, это папа тебя сфотографировал, когда ты на балкон вышла?

– Да, а что?

– А ты помнишь мальчика, которого видела напротив нашего дома?

– Хм… Не знаю. Хотя постой… Да, припоминаю.

– Так вот, это Анатолий.

И Ангелина стала рассказывать маме и бабушке мою историю, умалчивая про девушку, садящуюся в такси. Пока она рассказывала, мой мозг лихорадочно пытался понять, кого же я тогда видел во второй раз, ведь та светловолосая синеглазая девушка смутно, но все же напоминала мне эту женщину. Однако у Ангелины была другая внешность.