– Как интересно! – была тронута мама Ангелины. – После смерти мужа я перекрасила волосы в тёмный цвет. Он очень любил гладить мои волосы и восхищался их цветом. Поэтому я решила, что не хочу, чтобы у кого-нибудь ещё была возможность восхищаться цветом моих волос.
– Доченька моя, – сказала Людмила Петровна, – я уверена, что он бы хотел, чтобы ты позволила себе строить отношения.
– А он никогда бы не поступил так, если бы я ушла раньше него, – прослезилась мать Ангелины.
– Хорошо. Это твой выбор, и мы его уважаем, – стала успокаивать дочь Людмила Петровна.
– Вы не против, если мы выйдем погулять? – чтобы разрядить обстановку предложила Ангелина.
– Конечно, – согласились женщины.
Ангелина посмотрела на меня, продолжая ехидно улыбаться.
– Пошли?
Я встал, поблагодарил за тёплый приём. Женщины попросили меня заглядывать к ним почаще. Я пообещал, что теперь так и буду делать, и мы с Ангелиной вышли в прихожую.
– Ты пока обувайся, я быстро в ванную и обратно.
Я надел пальто, натянул сапоги и ждал. Через несколько минут появилась Ангелина. Схватила своё красное пальто, надела сапожки, и мы вышли.
– И давно ты это поняла? – спросил я, когда мы спускались по лестнице.
– В тот момент, как ты мне рассказал свою историю.
– Почему ничего не сказала?
– Хотела сделать сюрприз.
Мы вышли из подъезда и под мягкий хруст снега под ногами, обошли дом, выйдя во двор.
– Сюрприз удался, – бросил я.
Всю дорогу, что мы шли, Ангелина ни разу на меня не взглянула. Мы остановились у одиноко мёрзнувшего под деревом снеговика.
– Теперь ты откажешься от юношеского образа со спокойной душой? – спросила Ангелина, поглядывая на детскую площадку, запорошённую снегом.
– Я отказался в тот день, когда встретил тебя, – ответил я, тоже глядя в сторону детской площадки.
– Ты меня любишь? – спросила она, повернувшись ко мне и прижавшись к груди.
– Я, наверное, по-настоящему и не любил никогда. И если то, что я сейчас чувствую к тебе – это любовь, то да, люблю.
– Вот если вдруг мы поженимся и судьба сведёт тебя с той девушкой, которую ты видел во второй раз, ты уйдёшь к ней?
– Глупышка, – я крепче прижал её к себе, – я же однолюб, помнишь?
– Помню, – ответила Ангелина и отстранилась от меня.
Ночное небо внезапно посыпалось снежными хлопьями. Я поднял лицо. Колючие снежинки, словно маленькие стрелы, вонзались в моё лицо. Потом посмотрел на Ангелину и замер.
На меня смотрела девушка с белокурыми с завитыми кончиками волосами, лежащими на красном пальто. Её синие глаза излучали озорной блеск. В руках она держала парик.
– Но, – промямлил я.
– Помнишь, при нашей первой встрече я говорила, что периодически перевоплощаюсь. Так вот, это был один из моих образов.
– Ты сняла контактные линзы, когда вошла в ванную?
– А ты догадливый, – улыбалась она.
– Так вот почему твои глаза были неестественно золотистыми, – я посмотрел на парик, – не знал, что парик и линзы настолько сильно меняют человека.
– В этом и заключается сила преображения.
– Но, почему ты мне не раскрылась сразу?
– Я хотела. Два раза. Но нас отвлекли. Один раз снежок, прилетевший от детей, во второй раз телефонный звонок. Я же говорила, что верю в знаки, я поняла те знаки, как то, что пока не время раскрываться. Да и потом, мне нужна была сильная мотивация, чтобы вжиться в роль. Ты своей историей подарил мне ту самую мотивацию, – улыбнулась она.
– А как же… – я взглянул на её губы.
Ангелина вручила мне парик, достала платок из кармана красного пальто и стала стирать слой тонального крема, из-под которого наружу выплыла маленькая коричневая родинка.
– Если уж вживаться в роль, то по полной. Ты что молчишь?
– Немного ошарашен…
– Все ещё не можешь в это поверить? Мне тогда понравился твой восхищённый взгляд. Никто на меня никогда не смотрел так заворожено, как ты. Уже в такси я подумала, что отдала бы все на свете за то, чтобы судьба свела нас вновь. Но не надеялась. Чудес не бывает.
– Оказалось, что бывает, – улыбнулся я.
И, прижимая Ангелину к себе, я приподнял её над землёй и стал радостно кружить. Ангелина громко рассмеялась. Я упал спиной на холодное снежное покрывало. Ангелина упала на меня. А снежные хлопья как ни в чём не бывало продолжали падать на нас.
