Призраки прошлого - [11]

— Немногого же стоят твои сведения, старый пес! Но Нергал с ними, с балаганами. Пойдем-ка лучше поглядим на моего гнедого.

С превеликим удовольствием Паллантид принял приглашение короля. Но — не успел Конан взяться рукою за железную скобу на деревянной двери конюшни, как его окликнул слуга, вразвалку семенящий по ровной дорожке сада. Король окинул его ледяным взглядом и мрачно выслушал сообщение.

— Мой господин, к тебе явился давешний посетитель, а с ним — еще один. Страшный!

Конан заскрипел зубами, с тоскою посмотрел на дверь конюшни, за которой слышалось фырканье гнедого; вся эта история начала его утомлять. Что еще нужно Пелиасу и кого он с собой приволок? В раздражении сплюнув, король отвернулся от конюшни и двинулся ко дворцу с тем, чтобы принять гостей как и подобает аквилонскому владыке.

* * *

— Мы не вовремя, друг мой? — с легкой улыбкой поинтересовался Пелиас, кланяясь государю.

— Клянусь Кромом, я надеялся провести время повеселее… Что толку в пустых разговорах!

— В пустых? О нет, владыка. Если ты помнишь, речь шла о твоей жизни!

— Стоит ли упоминать об этом сейчас? — пробурчал Конан, выразительно глядя на приведенного магом гостя.

Определение «страшный», коим простодушный слуга наградил его, как нельзя более подходило ко всему облику старика. Невысокий, но стройный и гибкий, он производил отталкивающее впечатление чрезмерно длинными руками с выпирающими плечевыми и локтевыми костями, тощей шеей, покрытой сплошь жестким темным волосом, острым кривоватым горбом на спине; лицо его, чем-то неуловимо напоминающее крокодила, было изрезано морщинами — но не благородными, столь украшающими почтенного старца и свидетельствующими о его праведной, хотя и нелегкой жизни, а порочными: казалось, каждая из этих глубоких канавок на дряблой коже могла бы поведать свою неприглядную историю о предательстве и разврате, грабеже и убийстве… Узкие глаза его того же грязно-коричневого цвета, что и пятна на лице и руках, были почти сокрыты седыми густыми, низко свисающими бровями — это выглядело странным тем более потому, что ресниц не наблюдалось вовсе. Тонкий длинный нос, по форме изящный и благородный, мог бы хоть немного украсить своего владельца, если бы не был свернут набок так, что кончиком чуть не касался впалой щеки, а узкие бесцветные губы, искривленные в сторону, обратную носу, довершали самое неприятное впечатление, какое только производил человек.

Одежда его была проста: длинный, до пят, светлый балахон простой ткани и теплая шерстяная накидка сверху. Учитывая всегда ровный климат Аквилонии, а в особенности царящую последнее время жару, наряд старика казался более чем странным. Впалую грудь украшал серебряный медальон на серебряной же массивной цепи, а в вытянутой мочке волосатого уха висела серьга в форме карабкающегося на дерево человека.

Все это Конан, повидавший за время своих былых странствий необычайное количество народу, отметил с одного взгляда, а отметив, понял, что Пелиас привел к нему отнюдь не простого горожанина. Потому на последующие слова мага он отреагировал легким кивком и почти всю дальнейшую беседу не спускал со старика внимательных глаз, что, безусловно, несколько раздражало гостя, но ничуть не смущало самого короля.

— Друг мой, именно сейчас и стоит об этом упоминать! Позволь представить тебе моего старинного знакомого — меир Кемидо Бьянцци из Пунта.

— Из Пунта? — поднял брови Конан.

— Там мое последнее пристанище, — скривил губы в другую сторону меир, что, по всей видимости, должно было означать у него приветливую улыбку.

Но в тихом скрипучем голосе Конан не уловил никакого выражения — старик говорил без интонаций, на одной ноте, так, словно читал привычную молитву.

— Что до твоего пристанища, — вежливо сказал король, — то будь оно хоть под хвостом Нергала — мне до того дела нет.

— Государь, — вмешался маг, — меир Кемидо здесь для того, чтобы помочь тебе. Выслушай его, и ты поймешь: только он сможет указать злоумышленника, чей извращенный мозг задумал ужасное преступление.

— Кром! Ты очень много говоришь, Пелиас. Не лучше ли перейти к делу? Но для начала я все же хочу знать, кто такой меир Кемидо. Одного имени мне недостаточно.

Старик вскинул острый подбородок, из которого торчали три черных волосины, и скосил на короля один глаз. Конан заметил, немало удивившись про себя, что второй глаз остался неподвижен; впрочем, в своей жизни он довольно насмотрелся всяких фокусов, так что если достопочтенный меир хотел произвести впечатление, то это ему не удалось.

— Я — Слуга Прошлого, — гордо проскрипел старик.

— И что?

— Я могу отыскать твоего врага в прошлом, государь!

— Вот с этого и надо было начинать. Пелиас, забирай своего приятеля и выкатывайся из дворца. А еще лучше — из Тарантии!

— Не спеши, друг мой, — лицо мага напряглось и стало похожим на маску. — Я не посмел бы вводить тебя в заблуждение. Поверь, Меир Кемидо — настоящий искусник, равных ему нет…

— Позволь мне, любезный… — старик качнулся, обдав Конана резким запахом старости и земляной сырости, и протянул руку ладонью вверх.

Ни одной линии не увидел король на коже Слуги Прошлого: ровная матовая поверхность без бугорков и впадин, как покрытая воском дощечка, недвижимо повисла перед ним в воздухе. И вдруг в самой середине ладони вспыхнул неяркий огонек; словно светлячок в вечернем тумане он то затухал, то разгорался вновь; кожа постепенно тончала, плоть под нею наливалась жизнью. Вот уже стали просвечивать вены — голубые полноводные реки, кости… Нет, не кости, но прямые дороги и тропы… Кром! Конан ясно увидел оазис, которым кончалась пустыня, а за ним равнину — через ровную зеленую поверхность проходил широкий тракт, и обрывался он у городских ворот…