Призраки - [7]
— Перекусить-то хоть успели?
— Успел… И с собой вон харчишек взял…
Ротмистров оглянулся. Действительно, Андрей Андреевич на сей раз прихватил из своего полупрозрачного мира сумку, напоминавшую лётный планшет.
— А как вы сюда попадаете?
— Ну наконец-то! — Шкарин язвительно всхохотнул. — А то я уж беспокоиться начал: что это вы из меня ничего не выпытываете? Можно подумать, у вас тут призраки стаями шастают…
— Ну а всё-таки! Как?
— Довольно просто… Но это лучше показать, чем рассказать.
— Да вы уж показали днём… Думаете, я что-нибудь понял?
Этажом выше щёлкнул замок, послышались шаги. Оба приостановились, замерли. Кто-то вызвал лифт, дождался, уехал. Двинулись дальше.
— Так кто у вас там засел? В квартире.
— Надо думать, бывшие владельцы брильянтов… Точнее — их бойцы.
— Но ведь вы же не знаете, где сейчас ваш племянник?
— Не знаю. Только кто ж мне поверит?
— Да-а… — уважительно протянул Ротмистров. — Пожалуй, ваши неприятности покруче моих будут… И долго они собираются засаду держать?
— Понятия не имею. Но если вам затруднительно…
— Нет-нет! — всполошился Ротмистров. — Заночевать — пожалуйста! Паркета много, восемнадцать квадратных метров, дырявьте на здоровье…
Так никого и не встретив, путники достигли нужной площадки. Ярослав Петрович не мешкая отомкнул дверь, включил свет в прихожей и, пропустив гостя в квартиру, столь же торопливо заперся изнутри.
— Ну вот, — сказал он. — Мой дом — моя крепость.
— Мне тоже так казалось… — ворчливо откликнулся Шкарин, бережно опуская сумку. Выглядел он скверно.
Единственная лампочка в трёхрожковой люстре скупо осветила логово старого бобыля. В полу чернели две дыры. Хозяин присел над одной из них на корточки, тронул краешек пальцем.
— Андрей Андреич, — позвал он, пытаясь хотя бы так отвлечь гостя от тяжких его раздумий. — Ну вот ткнули вы нечаянно локтем. Исчез кусок паркета. А где возник?
Полупрозрачный Андрей Андреич непонимающе взглянул на обведённую пальцем дыру, затем на Ротмистрова.
— А он должен был где-то возникнуть?
— Н-ну… я полагал, что да… Там… у вас в квартире… Вы ж локтем-то ткнули когда? В шестнадцать одиннадцать… Стало быть…
— Ничего у меня в квартире не возникало.
— Странно… Куда ж он тогда делся? Кусок паркета…
— Почему не предположить, что просто исчез?
— Ну как это просто исчез? Может, он ещё в каком-нибудь параллельном пространстве возник, а?..
Призрак кисло усмехнулся, качнул головой.
— В параллельном?.. Эзотерическую литературу почитываем, Ярослав Петрович?
— Нет, что вы! Со знакомой одной побеседовал… с Манечкой… Вот она — да, она почитывает…
— А фамилия Манечки не Разуваева случайно?
Ротмистров моргнул и медленно поднялся с корточек.
— Ничего себе! — подивился он, глядя во все глаза на своего потустороннего, но столь осведомлённого гостя. — А вы её откуда знаете?
— Отчего ж мне её не знать? Миры-то почти одинаковы…
— Тоже, что ли, работали вместе?
— Работать не работали, но… Она ведь в соседнем доме живёт, так?
— М-да… — сказал Ярослав Петрович и покрутил головой. — А всё-таки! Как вы сюда проникаете? Сюда, отсюда…
— Сейчас покажу, — пообещал Андрей Андреевич, вновь располагаясь на паркете. — Ложусь навзничь… И начинаю глядеть в потолок.
— Зачем?
— Чтоб с ума не сойти… Или, напротив: чтоб сойти с того, что мы называем умом…
— Мы?
— Мы, — с твёрдой безжалостной усмешкой подтвердил Андрей Андреевич. — Соучастники тайного сговора, условившиеся, будто существование наше имеет какой-то смысл… Вон насест перед подъездом — видели?
— Скамейка, что ли?
— Ну да… Скамейка, бабушки на ней. Власть ругают, горестями делятся… Подсаживайся — своим станешь. Но это, знаете, не по мне… Стало быть, ложишься и смотришь… — Шкарин уставился в потолок, потом покосился на Ротмистрова. — Сартра читали? Вот у него действительность расползалась сама собой, а у меня, наверное, слишком психика здоровая — приходится к таким вот упражнениям… прибегать… Лежишь этак, смотришь… пока слова от вещей не отшелушатся… Нет, ну не все, конечно! — тут же поправился он. — Сначала самые привычные, обиходные: «комната», «потолок», «люстра»… И вот лежишь ты на чём-то твёрдом и ровном, смотришь во что-то твёрдое и ровное… а потом ощущаешь вдруг, что справа, слева, под тобой, над тобой — точно такие же бетонные клети, а в них твои подобия… и вся разница в том, что никто ни разу не догадался лечь навзничь, посмотреть в потолок… А может, догадался, чёрт их знает… Хотя, нет. Иначе здесь в самом деле от призраков было бы не протолкнуться…
Ярослав Петрович Ротмистров (в левой руке — незажжённая сигарета, в правой — зажигалка) стоял с полуоткрытым ртом, жадно ловя каждое слово.
— И… что?.. — выдохнул он.
— Ну и домедитировался однажды, — спокойно, почти эпически сообщил Шкарин. — Сначала всё вокруг зыбкое такое стало… потом эдак, знаете, передёрнулось… и я уже тут, у вас. Хорошо ещё обмер с перепугу. А то бы таких дел натворил…
Ярослав Петрович судорожно и безуспешно пощёлкал зажигалкой, затем опомнился, отложил вместе с сигаретой на край стола.
— Чёрт возьми! — возбуждённо заговорил он. — Вы не поверите, как мне это знакомо! Выходишь утром на балкон, берёшься за перила… Ну и примерно то же самое, о чём вы сейчас… — замер, припоминая. — Да-да-да! Действительно, всё как бы таять начинает…
И весёлое ж место — Берендеево царство! Стоял тут славный град Сволочь на реке Сволочь, в просторечии — Сволочь-на-Сволочи, на который, сказывают, в оны годы свалилось красно солнышко, а уж всех ли непотребных сволочан оно спалило, то неведомо… Плывут тут ладьи из варяг в греки да из грек в варяги по речке Вытекла… Сияет тут красой молодецкой ясный сокол Докука, и по любви сердечной готова за ним хоть в Явь, хоть в Навь ягодка спелая — боярышня Шалава Непутятична…Одна беда: солнышко светлое, катавшееся по небу справно и в срок, вдруг ни с того ни с сего осерчало на берендеев — и вставать изволит не вспозаранку, и греть-то абы как.
Увидите этого старичка, ни в коем случае к нему не подсаживайтесь. И уж тем более не вздумайте жаловаться ему на свои житейские горести. Выслушает, посочувствует и так поможет, что мало не покажется. От автора: Был у меня друг Петя. Совершенно феерический человек: озорник, мистификатор, временами просто хулиган. Жить без него так тоскливо, что время от времени я сочиняю рассказы про Петю. Истории, разумеется, вымышленные, но характер, поверьте, подлинный.
«Оставь надежду, всяк сюда входящий!»Эти вселяющие ужас слова на вратах Ада — первое, что суждено увидеть душам грешников на том свете. Потом суровый перевозчик Харон загонит души в ладью и доставит на тот берег реки мертвых. Там, за Ахероном, вечный мрак, оттуда нет возврата… И тем не менее, герой повести Евгения Лукина ухитряется совершить побег из Ада и прожить еще одну короткую, полную опасностей жизнь.Награды и премии:Интерпресскон, 1996 — Средняя форма (повесть);Бронзовая Улитка, 1996 — Средняя форма.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В результате разнообразной деятельности человека одной из планет наступает век костяной и каменный. Люди кочуют небольшими семействами, а человек, взявший в руки металл, подлежит изгнанию. Любой движущийся металлический объект подлежит немедленному уничтожению. Металл на планете развивается по изящному замкнутому циклу, он сам себе цех и сам себе владыка...
Старый друг, неудачливый изобретатель и непризнанный гений, приглашает Мойру Кербишли к себе домой, чтобы продемонстрировать, какая нелегкая это штука — самоубийство... Как отмечает Рейнольдс в послесловии к этому рассказу из сборника Zima Blue and Other Stories, под определенным углом зрения его (в отличие от «Ангелов праха») вообще можно прочесть как вполне реалистическое произведение.
Сверхдержавы ведут холодную войну, играют в бесконечные шпионские игры, в то время как к Земле стремительно приближается астероид, который неминуемо столкнется с планетой. Хватит ли правительствам здравомыслия, чтобы объединиться перед лицом глобальной угрозы? Рисунки О. Маринина.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу вошли два романа:«Хроники Маджипура»Юноша Хиссуне, работающий в Лабиринте, находит способ пробраться в Регистр памяти, хранящий множество историй, накопленных за тысячелетия существования человеческой цивилизации на Маджипуре. Перед его глазами вновь происходят самые разные события из самых разных эпох маджипурской истории.«Время перемен»Действие происходит в отдаленном будущем на планете Борсен, заселенной потомками мигрантов с Земли, которая к тому времени практически погибла в результате экологических бедствий.
«… Были, конечно, и те немногие, кто свято верил в торжество прогресса. Но издательство тщательно скрывало имена разработчиков программы «PCwriter-2008», поэтому всем приходилось довольствоваться только слухами. А уж слухов в профессиональном сообществе всегда хватало. По одной из версий, программу набросали левой ногой два сисадмина из «Кока-Кола Боттлерс Россия». Идея, мол, давно носилась в воздухе, а поймал ее за хвост бывший кракер Роман Седельников, больше известный как Линукс. Помогал ему, якобы, некий Гамовер (настоящее имя не установлено)