Призраки кургана - [67]

— Не надо, — поспешно ответил я. — Верю тебе на слово.

Мы доковыляли до площади, и я свистом подозвал экипаж — поскольку ведунья делала вид, что сильно ранена, она не могла сесть на единорога.

Я возблагодарил небеса, что мы садимся у библиотеки Тритонов — будь мы в любом другом месте, возница сразу же бы решил, что амазонка перебрала горячего меда с перцем, и наверняка отказался бы нас везти. Но здесь можно было сделать вид, что Снежану пришибло книгой.

Пролетка остановилась, и мне пришлось едва ли не на руках внести в нее волшебницу, — крайне опасное занятие, ибо девушки слишком быстро привыкают, и потом от них не отделаешься.

Амазонка вдохновенно играла роль раненого партизана — прекрасный повод, чтобы поупражняться в бессердечии.

Недостаток сочувствия рождает ненависть, избыток — безразличие.

— Руфус так извинялся за то, что нас едва не убили в его воспоминаниях, — сказала Снежана, поудобней устраиваясь на сиденье, и укладывая ногу на соседнее, — это значило, что мне придется выложить лишний золотой, за испачканную обивку. — Но про себя жутко жалел, что не видел поединка.

Не так уж просто сесть в экипаж, если в одном его углу сидит амазонка, уперев длинную ножку в противоположный. Правда, я мог пристроиться на потолке, но счел, что этот свой талант продемонстрирую как-нибудь в другой раз.

Я вернул ногу девушки туда, где ей и положено быть, — на пол, тщательно протер сиденье и уселся.

— Эй, мне же больно! — воскликнула девушка.

— Так и было задумано, — успокоил ее я. — Думаю, Руфус видел, как чародей вызывает демонов, но сам этого не понял. Сам он не колдун, и не мог знать смысла слов и ритуалов.

Снежана вздыхала над бедром, и делала это так громко, что я испугался — как бы возница не подумал о нас дурного.

— Потом он стал книжником, и узнал много такого, что проливало свет на события прошлого. Но вот беда — эти воспоминания остались под тяжелым замком. Руфус сегодняшний не помнил того, что видел, — а Руфус вчерашний не знал, какие выводы из этого можно сделать…

Толстая сурепка влетела в окно экипажа. Она извивалась и громко пищала: «Покупайте пончики с малиновым джемом. Покупайте пончики». Потом взорвалась в моих руках, обдав нас яркими конфетти.

Возчик ругнулся, сетуя на навязчивых торговцев, а я старательно собрал ворох цветных бумажек, и обильно насыпал их там, где Снежана испачкала сапожком обивку. Авось, удастся не платить золотой.

— Руфус хотел показать нам, как начинался последний поход Всеслава. Поэтому и создал для нас выдуманный мир, в котором мы смогли увидеть и понять то, чего сам Огнемеч в то время заметить не мог.

— Или он просто пытался нас убить, — ответила Снежана. — Останови, хочу пончиков.

9

Огромный особняк растекался в сад тремя широкими лестницами, словно осьминог, запустивший любопытные щупальца в зеленые волны декоративных кустов.

Возле центральной было написано: «Для гоблинов», возле правой — «Для людей, орков и полуорков», возле левой — «Для прочих».

Маленькие импы, ростом не больше пикси, прыгали по ступеням с огромными метелками, и наводили порядок столь быстро и суетливо, что порой казалось — они не машут своими вениками, но, напротив, сидят на них верхом и пытаются укротить, словно породистых скакунов.

Солнце стояло высоко в небе, и длинный алмазный шпиль над особняком уже раскалился добела, вбирая его энергию. Ни один гном не доведет свою башню до такого состояния; однако нет никого более беспечного, чем волшебники-гоблины.

Они готовы наполнить шпиль астральным могуществом до краев, а потом удивляются, когда им присылают счет за разрушение шести городских кварталов.

— Было время, я тоже хотела миньона, — мечтательно произнесла девушка, глядя на то, как импы деловито перебирают по штучке золотой песок, выковыривая кусочки мусора и складывая их в летающие ведра с крылышками.

— Вот как? — осведомился я, поскольку совершенно не слушал.

— Да, — она взяла меня за руку и прильнула, едва не опрокинув нас обоих в кусты гномьего гибискуса. — Очень завидовала. Идешь по дороге, а у всех вокруг кто-то есть, — или имп, или волчонок, или детеныш панды.

— И что? — спросил я, не уверенный, стоит ли задавать этот вопрос, — ибо начатая история явно не завершалась блистательной победой Снежаны.

— Ну, — девушка, естественно, надулась, хотя никто не заставлял ее начинать разговор об этом. — Сперва я грохнула черте-сколько денег на заклинания. Ты же знаешь, что сперва ты учишь чары сам, а потом еще и покупаешь гримуары[12] для своего миньона?

Я не знал, но, будучи джентльменом, умолчал об этом.

— Я даже продала кристальную катану, чтобы завести импа. И что? Явился один, метр с кепкой, носом повертел и сказал, что я ему не подхожу.

— А разве миньоны это могут? — удивился я. — Разве они не должны тебе подчиняться, и служить верой и правдой? И все такое.

— Конечно, должны, — окрысилась девушка. — Только он сказал, что я готовить не умею, и одеваюсь безвкусно.

Она провела ладонями по кожаному доспеху, которым страшно гордится.

— А ему, видите ли, три раза в день надо похлебку с гречкой и с помидорами. Где я возьму ему томаты в Чернигове? Их же придется в Мексике покупать. Представляешь, сколько это стоит?