Призраки измены. Русские спецслужбы на Балтике в воспоминаниях подполковника В. В. Владимирова, 1910–1917 гг. - [29]

Сообщенные мною сведения подвергались дальнейшей разработке в контрразведывательном отделении штаба войск гвардии[102], как агентурной, так и путем наружного наблюдения за Смирновым, при поездках его в Петербург, причем, как я узнал впоследствии было выяснено следующее: подполковник Смирнов, выезжая в Петербург, посещал известного впоследствии полковника Мясоедова, состоявшего при военном министре Сухомлинове, жена коего, т. е. Мясоедова, была также бывшая германская подданная и приходилась дальней родственницей жене Смирнова[103]. Мясоедов же был в близких отношениях с начальником центрального регистрационного бюро при Главном штабе подполковником Отдельного корпуса жандармов Ерандаковым[104], в задачи коего входила регистрация всех замеченных в шпионаже лиц в империи, Ерандаков же был женат на германской подданной, состоявшей в дружеских отношениях с женой Сухомлинова. Было ли все это выяснено на происходящем впоследствии суде над Сухомлиновым или нет, я не знаю.

Находившаяся в Германии заграничная агентура указала, что Смирнов, бывая за границей у родственников своей жены, небогатых мелких помещиков, большей частью, пробыв у них дня 2–3, выезжал в Берлин и Австрию, где однажды был арестован в районе, кажется, крепости Перемышль, но очень скоро был освобожден и уехал в Германию. Дальнейшая разработка, сведения при посредстве агентуры, находящейся за границей, не могла продолжаться, так как грянула мировая война и сношения оборвались, наблюдение же в Петербурге продолжалось. В чем заключалась сущность сведений, добытых наружным наблюдением, и велось ли агентурное – я не знаю, но приблизительно в конце сентября месяца 1914 года, от штаба VI армии, расположенного на месте штаба войск гвардии в штаб Кронштадтской крепости поступило требовании о немедленном обыске и аресте подполковника Смирнова. Обыск был произведен чинами Кронштадтской крепостной жандармской команды в его даче на форте Ино, но самого Смирнова не оказалось, и, куда он выбыл, его жена не могла указать. [Обыск] серьезных результатов не дал, за исключением переписки с [родствен]никами жены Смирнова, сама же она оставлена на свободе [под неглас]ным наблюдением местных жандармских унтер-офицеров, коим было [вменено в] обязанность уведомить немедленно об отъезде куда-[нибудь из] Кронштадтской крепости.

Мне же приказано было начальником штаба крепости генерал-майором Генерального штаба Даниловым[105], в случае приезда ее в Кронштадт, установить за нею наружное наблюдение. На другой же день после обыска Смирнова на казенном пароходе прибыла в Кронштадт и, взятая на инженерной пристани в наблюдение, была проведена сначала в Инженерное управление к начальнику такового генерал-майору Шишкину[106] или Кухарскому[107], хорошо не помню, кто у них был тогда начальником, затем на свою городскую квартиру, из которой она вышла, имея в руках небольшой саквояж, с которым села на извозчика и поехала на Ораниенбаумскую пристань. Прибыв туда, она была проведена в гостиницу, помещавшуюся на Дворцовом проспекте, куда спустя часа 3–4 вошел неизвестный пожилой мужчина, статский, одетый в безукоризненное пальто и шляпу-котелок, лет 45, по виду немец, который, пробыв около часу, вышел со Смирновой, и, расставаясь с ним на улице, вынула из имевшегося у нее ручного сака какой-то сверток, по-видимому с бумагами, и, распрощавшись за руку, пошла дальше по Дворцовому проспекту по направлению к Петербургским воротам, а господин пошел по направлению к вокзалу. Филеры растерялись и вместо того, чтобы взять в наблюдение неизвестного господина, пошли за Смирновой, которая, пройдясь по Дворцовому проспекту, вернулась на Кронштадтский пароход и по прибытии в Кронштадт была проведена на свою городскую квартиру, где и была «положена». В этом филерском наблюдении был, по-видимому, и еще один промах, в коем они, однако, не сознались, а именно: ими она была потеряна при выходе с парохода в Ораниенбауме, где она или заходила на вокзал в телефонную будку или телеграфную контору, помещающуюся вблизи вокзала, откуда она по телефону или телеграфу, очевидно, вызвала на свидание неизвестного господина, а потом была вновь взята в наблюдение уже по дороге к гостинице.

На другой день в Кронштадт, на пароходе, прибыл Смирнов, который по распоряжению штаба крепости и был немедленно арестован у себя на городской квартире членами крепостной жандармской команды. Жена же вновь оставлена на свободе. На следующий день она выехала в Петроград и была проведена на квартиру военного министра Сухомлинова, откуда по пробытии нескольких часов вышла и возвратилась на пароходе в Кронштадт.

На другой день в штабе Кронштадтской крепости была получена телеграмма от военного министра с приказанием о немедленном освобождении Смирнова и командировании его в Петроград. Смирнов был немедленно освобожден и на следующий день без наблюдения выехал в Петроград.

Какое и кем производилось по этому делу дальнейшее расследование, мне неизвестно, но из разговоров в штабе VI армии я узнал впоследствии, что Смирнов объяснял свои поездки по Германии и Австрии выполнением поручений Военного министерства и что он сам снимал и доставлял в Россию планы некоторых фортов крепостей в этих странах. Что же касается его ареста в Австрии, то он объясняется излишним усердием австрийских жандармов, и у него в то время ничего при себе компрометирующего его не было, почему он и был отпущен без всяких последствий, бродил же он около фортов действительно на самом деле, имея в виду воспроизвести их профили впоследствии на память и имея их в виду передать в Военное министерство. Так ли это было на самом деле – не выяснено. Весьма возможно, что Смирнов работал как двуликий Янус на ту и другую стороны, доставляя нам незначительные сведения о профилях фортов, в то время доставляя Германии детальные планы Кронштадтских фортов, к которым он по своей службе имел свободный доступ, и участвуя сам в сооружении форта Ино.