Призраки измены. Русские спецслужбы на Балтике в воспоминаниях подполковника В. В. Владимирова, 1910–1917 гг. - [31]

Дело об управляющем отделением Русско-Азиатского банка в Кронштадте, Прейссе

Весною же 1915 года, не припомню хорошо, штабом ли армии или через посредство штаба Кронштадтской крепости, мне было приказано установить наблюдение за управляющим Кронштадтским отделением Русско-Азиатского банка и выяснить его связи. Установив наблюдение за ним при посредстве знакомого мне кассира отделения, некоего Борискина, человека, настроенного крайне патриотично во время войны, я частью через него, а частью через знакомых мне офицеров флота и городских обывателей знал, что Прейсс – бывший германский подданный, женат на дочери полковника корпуса флотских штурманов, Ивана Ивановича Зальца[109], имени ее не помню, имеет широкие знакомства как среди офицеров флота и армии, так и среди городских обывателей, состоит членом морского собрания и благотворительных обществ, находящихся под покровительством императрицы Марии[110], в коих председательствует супруга главного командира, вице-адмирала Вирена, – Надежда Францевна[111], бывает в морском артиллерийском и коммерческом собрании, не пропуская ни одного вечера, постоянно вращается в кругу офицеров флота, угощая их шампанским и ужинами, часто дает им в долг деньги, не требуя по целым месяцам отдачи, устраивая многим из них займы в своем отделении, открывает им счет «……» и, советуя им приобретать различные процентные бумаги, выплачивает им разницу от повышения и вовлекая их в биржевую игру. Одним словом, «душа-человек». В то же время у себя в отделении иронически отзывается о русских войсках, критикуя их действия и восхваляя доблесть германских войск. Радуется успехам германского оружия и бывает молчалив и мрачен, когда получаются известия об их неудачах и больших потерях.

Передав эти сведения начальнику штаба Кронштадтской крепости, я куда-то уехал и по возвращении узнал, что начальник штаба Кронштадтской крепости вызывал меня к себе. Прибыв к нему, я получил распоряжение, не принимая никаких репрессивных мер по отношению к Прейссу, отправиться в Петербург к директору Русско-Азиатского банка и, объяснив ему с глазу на глаз о павшем подозрении на Прейсса, просить его перевести куда-либо в другое место. Отправившись в Петербург, я исполнял возложенное на меня поручение, причем Прейсс был не переведен, а вовсе уволен со службы из банка. Несмотря на это он через месяц, не более был принят на службу в Гвардейское экономическое общество по протекции генерал-майора Болотова[112], и потом я встречал его неоднократно там, в правлении, и на улицах Петербурга. На какую должность он поступил – не знаю.

В этом деле значительную роль сыграли его заступники из числа офицеров флота и его тесть – Зальца, бывший в хороших отношениях с главным командиром адмиралом Виреном, которые хлопотали за него, настаивая перед штабом крепости об оставлении его в Кронштадте. К поступлению же в Гвардейское экономическое общество содействие оказали также те же офицеры, и Прейсс, вероятно, продолжал собирать нужные ему сведения в Гвардейском экономическом обществе, возможно с еще большим успехом, чем в Кронштадте.

Обследование Аландских островов

17 мая 1915 года рано утром я получил от штаба VI армии за подписью генерал-квартирмейстера штаба генштаба, генерал-майора Баженова[113], телеграмму, из коей было видно, что начальник штаба требует моего немедленного, с получением сего, приезда в штаб. Отправившись тотчас же в Петербург, к генералу Баженову, я был принят им, и вместе с ним прошел к начальнику штаба генерал-майору Генерального штаба Михаилу Дмитриевичу Бонч-Бруевичу[114]. Начальник штаба сказал мне, чтобы я немедленно выехал в Ревель и далее на острова Эзель, Даго и Моон и обследовал их в стратегическом, тактическом и в отношении германского шпионажа, так как в штаб поступили сведения, что на островах неблагополучно. Расставаясь со мною, начальник штаба сказал мне: «Помните ротмистр Владимиров, что на Вас возлагается задача офицера Генерального штаба, и от успешности выполнения ее зависит наше положение в Балтийском море и на побережье такового». Я сказал, что надеюсь оправдать доверие генерала, и в тот же вечер выехал в Ревель.

Наутро 18 мая я был уже в Ревеле, где отправился к проживавшему там около Екатериненталя на одной из улиц, идущей поперек главной, кажется, Рыбной – командующему флотом Балтийского моря, вице-адмиралу Николаю Оттовичу фон Эссену[115]. Он уже чувствовал себя нездоровым, однако вышел ко мне, и мы вместе с ним прошли в Екатеринененталь, к памятнику «Русалка»[116], причем по дороге он меня расспрашивал о цели моей поездки и о политическом положении во флоте. Сев на скамейке в парке, я ему доложил о цели моей командировки и о положении во флоте, причем сказал, что во флоте никакого брожения на политической почве не наблюдается и что сведения начальника Кронштадтского жандармского управления полковника Тржецяка, которые к нему поступают, частью раздуты, а частью и совершенно не соответствуют действительности, являются полным вымыслом, порождением его фантазии и придавать значения им не следует. Поговорив еще о текущих военных новостях, мы дошли с ним до его дачи и, расставаясь со мной, сказал мне: «Внушите, пожалуйста, Панферову, капитану I ранга, начальнику обороны островов, бывшему командиру Кронштадтского флотского полуэкипажа, что эти острова имеют для нас первенствующее значение и с потерей их мы теряем все Балтийское море и выхода к Зундским проливам, а это равносильно потере всей морской кампании». После того я адмирала Эссена больше не видел, так как он умер в Ревеле в конце мая или начале июня 1915 года от расширения сердца.