Призраки измены. Русские спецслужбы на Балтике в воспоминаниях подполковника В. В. Владимирова, 1910–1917 гг. - [27]

Практическим результатом было только принятие со стороны VI армии мер к укреплению островов. На материке в Эстляндии, в имениях барона, предводителя дворянства Эстляндской губернии Деллингсгаузена[95], графа Баранова[96], станция Барановка, близ Ревеля – бывшего командира лейб-гвардии Уланского Ея Величества полка и других, были построены сараи и каменные заборы с бойницами, обращенными не в сторону обороняющихся русских войск, а в сторону наступающих. На Деллингсгаузена указывали как на главу немецких шпионов в Эстляндии. О Лифляндском губернаторе Зиновьеве[97] говорили, что он завяз в долгах баронам и рижским банкирам, а потому и не принимает никаких мер против них. Да и какие можно было принимать меры, когда в главной шпионской германской организации, существовавшей в России еще до войны, а именно – в Всегерманском флотском союзе – Flotten-Verein, членами состояли: Николай II, внесший 100 рублей, почти все великие князья, чины высочайшего двора, министры и целый ряд прочих высокопоставленных лиц, преимущественно с немецкими фамилиями. Организация эта, состоявшая при генеральном немецком консульстве, с объявлением войны выехала беспрепятственно в Германию, захватив, конечно, все необходимые документы. В свите его величества состояли ранее: состоящий при особе Его Величества германский генерал фон Швейниц[98], а затем перед войной генерал граф фон Дона-Шлобиттен[99], которые собирали нужные им сведения в придворных сферах и в высших военных кругах.

Они, то есть немцы, знали все, что им было нужно. Знали не только каковы вообще ресурсы страны, где сосредоточены склады снаряжения, обмундирования, продовольствия, какие фабрики и заводы могут быть использованы для изготовления этого снаряжения, но и знали, какие где части расположены и куда будут направлены при объявлении войны фамилии всех начальников до ротного командира включительно, знали не только индивидуальные свойства их характеров и кто на что способен во время войны, но даже их интимную жизнь и сколько у кого имеется долгов.

Тысячи агентов были рассеяны повсюду в обществе, в придворных и дипломатических кругах, торговых фирмах, на фабриках и заводах, в банках, в войсках и, наконец, в сельских местностях. Освещение этого вопроса в подробностях не входит в нашу задачу, а потому мы и ограничиваемся этими указаниями с той лишь целью, чтобы читателю было ясно, насколько прежнее «императорское» правительство защищало интересы русского государства в борьбе с «внешним» врагом. В то время, когда на полях сражения, в окопах и госпиталях гибли сотни тысяч «серой скотины», высокопоставленные шпионы плели свои сети, продавая целые армии в руки противника. Мы ничего не знали, или почти ничего, довольствуясь крохами со стола «господ», то есть данными французской и английской разведки, да посылали на верную смерть свою опять ту же «серую скотинку» в качестве военных разведчиков.

И как могла идти успешно борьба с высокопоставленными шпионами в Прибалтийском крае, когда они действовали под «Высочайшим» покровительством. Для иллюстрации приводим один факт, известный нам из источника, не подлежащего никакому сомнению, из учреждения, в котором «про всех все знали», то есть из Департамента полиции.

Осенью 1916 года в ставку к Его Величеству прибыл великобританский посол, сэр Джордж Бьюкенен, будучи принят, обратился к Николаю II со следующим вопросом: «Императорскому великобританскому правительству известно, что вашим величеством получено собственноручное письмо от Его Величества императора германского Вильгельма II с предложением сепаратного мира. Великобританскому Правительству желательно знать – какой будет дан ответ Вами на это письмо». Крайне смущенный Николай II через несколько мгновений колебания, выдвинув ящик письменного стола, вынул письмо и, разорвав его, бросил в камин, добавив: «Вот мой ответ». Письмо было передано императрицей Александрой Федоровной и доставлено в Россию графиней.

Об этом эпизоде сэр Джордж Бьюкенен почему-то умалчивает в своих воспоминаниях. Вероятно потому, что ему нежелательно было бы оглашать, насколько хорошо был организован его шпионаж у нас в России и в Германии, что содержание письма ему было известно еще до его получения Николаем II. Вот как царское правительство воевало с Германией и боролось с ее шпионажем. И после этого находились еще наивные люди, которые считали Брестский мир изменой России, предательством ее русских интересов.

Часть 7 Перечень дел по контрразведке, по коим я выполнял отдельные поручения или проводил всецело сам, будучи или выдаваем, или находясь в прикомандировании к штабам войск гвардии и Петербургского военного округа, VI армии и Северного фронта

Выяснение и арест в Кронштадте чертежника Кронштадтского порта, фамилии не помню, продавшего план форта Петра I австрийскому агенту в мае месяце 1912 года. Установленное контрразведывательным отделением штаба войск гвардии наблюдение за одним из ранее выясненных шпионов, работавших в пользу Австро-Венгрии, показало, что некий невыясненный молодой человек, встреченный им на углу Семеоновского переулка и Моховой ул., передал ему какой-то сверток небольшого формата, а указанный шпион, в свою очередь, вынул из кармана что-то, по-видимому деньги, заранее приготовленные, и также передал молодому человеку, после чего они тотчас же разошлись в разные стороны. Шпион был задержан, и в свертке оказались планы форта Петр I в Кронштадте. Молодой же человек был проведен наружным наблюдением к Николаевскому мосту на пристань Кронштадтских пароходов и в Кронштадте в дом Коновалова, по Михайловской улице. Все это происходило в мае 1912 года. Филеры, явившись ко мне, просили по поручению начальника контрразведывательного отделения ротмистра Отдельного корпуса жандармов, Сосновского Василия Васильевича, установить проведенное ими в дом Коновалова лицо, сообщить им результаты установки секретных пакетов на имя Сосновского или вызвать такового о телефону в Кронштадт. Находясь в дружеских отношениях с ротмистром Сосновским, я немедленно позвонил ему по телефону и просил его прибыть в Кронштадт, сам же через своих унтер-офицеров принял меры к установлению личности наблюдаемого.