Призраки измены. Русские спецслужбы на Балтике в воспоминаниях подполковника В. В. Владимирова, 1910–1917 гг. - [25]

Все изложенные нами общеизвестные факты приведены с целью напомнить их читателю, дабы ему было ясно, почему борьба с немецким шпионажем в Прибалтийском крае и вообще в России не могла иметь никакого существенного успеха. Сам бывший в 1915 году генерал-губернатор Прибалтийского края, П.Г. Курлов[83], в своих воспоминаниях распинается за лояльность прибалтийских баронов и говорит, что их «оклеветали». Вероятно окруженный дымом гаванской сигары, которых он большой любитель, преподнесенной сиятельными баронами и их присными, генерал Курлов не видел всего того, что творилось во вверенном ему крае, а может быть, и не желал видеть, но факты говорили сами за себя.

Настоящие наши воспоминания охватывают лишь летний и осенний периоды 1915 года, а потому и являются далеко не полными, но и их достаточно для того, чтобы составить себе картину этой бесплодной борьбы военных властей с «державными» баронами. Пишущему эти строки пришлось лично убедиться в том, о чем писали некоторые корреспонденты, как, например, Ренников[84] в «Стране чудес», хотя и делали это они с большой опаской и не называя имен.

В половине мая месяца, по распоряжению штаба VI армии, было произведено обследование островов: Эзель, Даго и Моон, с целью выяснения их положения, как в стратегическом и тактическом, так и в отношении слухов о военном шпионаже со стороны местного населения в пользу Германии. Обследование выяснило следующее: опуская подробности такового в стратегическом и тактическом отношениях, считаю нужным упомянуть только об общем значении островов, их население и обороны в том виде, в каком она являлась в указанное время. Значение островов в то время было громадно, так как в случае высадки на них неприятельского десанта и захвата их противником ни о каких походах наших миноносцев к Данцигу, приходе английских подводных лодок и вообще активности нашего флота и думать бы не приходилось, а потому и удержание их в наших руках являлось первейшей задачей данного фронта. Их следовало укрепить и обеспечить соответствующим гарнизоном. В действительности же дело обстояло так.

Никаких укреплений в пунктах возможной высадки противника, а именно в бухтах: Тагелахт на севере, Кильконд на западе и Аренсбурге на юге, а также на полуострове Церель, южная оконечность острова Эзель, возведено не было. По некоторым дорогам, ведущим к этим пунктам, вырыты были окопы полевой профили (полного профиля. – Прим. ред.), но без какого-либо определенного плана и, кроме того, некоторые флангами и даже тылом к возможному наступлению противника. Боевую силу на всех островах представляли: 2 дружины ополчения, численностью около 200 человек, под общей командой бывшего корнета гвардии, но носившего полковничьи погоны, шталмейстера двора Его Величества Родзянко[85], брата председателя Государственной думы, человека, абсолютно ничего не понимавшего в военном искусстве. Украшенный по всем «петлицам» и «на шее» орденами (конечно, без мечей[86]) невероятных размеров, этот бравый полковник, вместе со своими дружинами, состоящими из людей старших сроков службы, вооруженных берданками и командным составом из офицеров запаса, являлся той грозной защитой островов, которая должна была отразить вторжение неприятеля с моря на нашу территорию. Затем была 1 сотня пограничной стражи, разбросанная по всем островам, под общей командой подполковника Ильяшевича[87], несколько мелких морских команд летчиков, стоявших в Кильконде и, наконец, 2 полевых японских пушки, без передков и задних ящиков, которые для того, чтобы подвести к позициям в бухтах, отстоявших на 30–60 верст от места их стоянки, надо было припрягать к крестьянским телегам. Снаряды также подвозить на них же.

Вся эта пестрая «компания», ибо воинским отрядом ее никак нельзя было назвать, объединялась под общей командой «начальника обороны» островов капитана I ранга, К.А. Панферова[88], весьма добродушного и хорошего человека и, может быть, хорошего моряка, но в военно-сухопутном деле понимавшего нисколько не больше полковника Родзянко.

Вся территория островов, все земли и лесные угодья были поделены между местными и крупными, и мелкими феодалами-помещиками, «отечески» опекавшими своих подданных рабов-эстонцев. Опекаемые должны были чувствовать себя прекрасно и благословлять небеса за столь великие благодеяния. Вся земля, на коих стояли их убогие хижины, а равно расположены и обрабатываемые ими поля и пастбища, принадлежали «попечителям». Крестьянин-эстонец не мог весной приступать к обработке поля до тех пор, пока на это не получит соответствующее разрешение помещика, так как последний мог по своему капризу дать ему в обработку и другой участок. Весь собранный урожай, а равно и все молочные продукты должны были сдаваться также помещику. Вся торговля хлебом, молочными продуктами, скотом и лесом были сосредоточены в руках помещиков, равно и вся мелкая торговля необходимыми в крестьянском быту продуктами была в их же руках, или непосредственно, или через их ставленников. Винные заводы и кабаки составляли их родовую монополию. «Отеческая любовь» к опекаемым позаботилась обо всем и связала их крепкими путами по рукам и ногам. Вся администрация островов, как и во всем Прибалтийском крае, являлась креатурой баронов. Чуть только кто-либо из строптивых чиновников пробовал проявить свою самостоятельность или вступиться за права угнетаемого низшего слоя населения, как его тотчас же, в 24 секунды, убирали как неподходящего, неудобного для службы в крае человека. Полиция – полицмейстеры, пристава, были все «свои люди». По высокоторжественным дням и в дни баронов они являлись в полной форме с поздравлениями и получали взятки в виде портсигаров, брошек для супруг и т. п. или же просто деньгами в конверте и, тогда удостаивались приглашения к столу, а большею частью им выносилось угощение в кабинет хозяина, или на террасу, где они, выпив и закусив, с низкими поклонами благодарили своих патронов и удалялись до следующего раза. Урядники и стражники жили в имениях баронов в отведенном им помещении и употреблялись часто ими для посылок, не имеющих ничего общего с исполнением прямых служебных обязанностей.