Призраки измены. Русские спецслужбы на Балтике в воспоминаниях подполковника В. В. Владимирова, 1910–1917 гг. - [11]

.

Особенно отличился в деле борьбы с бывшими охранителями безопасности военный министр А.Ф. Керенский. Сначала в конце июня он потребовал всех негодных к строевой службе жандармов увольнять без предоставления пенсии. А уже 10 июля выпустил приказ по армии и флоту № 29, в котором обвинил их подстрекательстве войск к контрреволюционным действиям, неповиновению правительству и агитации за правые партии, приказав немедленно уволить всех жандармов с командных должностей[62]. Вероятно предчувствуя подобное развитие событий, 24 мая 1917 года временно командующий 17-м запасным полком подполковник Смирнов уже через две недели после появления Владимирова в части ходатайствовал о переводе бывшего жандарма в резерв чинов штаба Киевского военного округа. 18 июня 1917 года он был назначен в резерв армии[63].

Интересно, что некоторые жандармы сохранили свои должности и после Февральской революции. Так, начальник Моонзундской жандармской команды ротмистр Кудржицкий был назначен руководителем контрразведывательного отделения при штабе Моонзундской укрепленной позиции, проработав в этой должности как минимум до апреля 1917 г. При этом, что самое удивительное, он вполне признавался в этой должности исполкомом местного совета воинских частей. Командующий позицией контр-адмирал Д.А. Свешников ревностно оберегал жандармско-полицейских чинов во взаимоотношениях с революционными морскими властями и местными советами. Примечательны цитаты из его писем и телеграмм того времени: «Полицейская команда не есть полиция, – она уничтожена с уничтожением жандармов, а оставлена при войсковых частях для разведки и наблюдением за шпионажем»; «В Исполнительный комитет. Резолюцию комитета не принимаю. Над разведкой никакого контроля, кроме моего, быть не может»[64]. Но такие случаи были лишь исключением из правил.

Судьба Владимирова в годы Гражданской войны представляет особый интерес. Большинство жандармских офицеров, переживших революцию 1917 г., присоединилось к белому движению. К примеру, бывший директор Департамента полиции генерал Е.К. Климович и начальник штаба Отдельного корпуса жандармов В.П. Никольский заняли высокие руководящие посты в правительстве генерала П.Н. Врангеля. Можно встретить жандармов даже среди участников Ледяного похода Добровольческой армии. Некоторые из них смогли уехать в эмиграцию, а оставшиеся в СССР были репрессированы. Лишь единицы работали на советскую власть. Считается, что в начале 1920-х гг. с ОГПУ активно сотрудничал бывший жандармский генерал М.С. Комиссаров[65]. Также неоднократно обвиняли в консультировании чекистов и даже в участии в разработке операции «Трест» бывшего командира корпуса жандармов генерала В.Ф. Джунковского. Однако современные историки убедительно доказали несостоятельность подобных утверждений[66]. Если с ролью Комиссарова как сотрудника и провокатора советских спецслужб все предельно ясно, то Джунковский действительно не мог быть консультантом ОГПУ хотя бы в силу своей некомпетентности в вопросах секретного сыска и, соответственно, совершенной бесполезности для чекистов.

Но жизненный путь автора публикуемых воспоминаний сложился иначе. Подполковник Владимиров является единственным доподлинно известным жандармским офицером, добровольно («по вольному найму») вступившим в ряды Красной армии и получившим командный пост. Будучи эвакуированным в Москву, 11 сентября 1917 г. он был отправлен в трехмесячный отпуск. Именно здесь он застал события Октябрьской революции и, возможно, стал свидетелем боев между отрядами юнкеров и красногвардейцев в Первопрестольной. После медицинского освидетельствования Владимиров был признан негодным к службе и 13 января 1918 г. получил полное увольнение. Где он находился и чем занимался следующие полгода, неизвестно. Однако в конце лета он оказался в городе Ельня Смоленской губернии, где состоял на различных хозяйственных должностях. В частности, с сентября 1918 г. по июль 1919 г. Владимиров руководил отделом снабжения при местном военном комиссариате[67].

Сложно сказать, каким именно образом бывшему жандармскому подполковнику удалось устроиться в РККА. В сохранившемся его послужном списке 1920 г. не указана служба в царском политическом сыске и военной контрразведке. Про годы Первой мировой войны сказано лаконично и обтекаемо: «находился в походе во время войны России с Австро – Германией». Учитывая редкое сочетание фамилии и инициалов офицера, а также тот факт, что в послужном списке вся его нежандармская служба была указана верно, вряд ли установление личности вызвало бы у ВЧК хотя бы малейшие затруднения. Единственным объяснением подобной амнезии может быть покровительство одного из высокопоставленных красных командиров, знавших Владимирова по предыдущей службе. Таких человек могло быть двое. Наиболее вероятным покровителем можно считать бывшего начальника Владимирова по VI армии генерал-майора М.Д. Бонч-Бруевича, занимавшего пост начальника Полевого штаба Реввоенсовета и иные руководящие должности в Красной армии. Также нельзя исключать, что покровительствовать жандарму мог и командовавший в 1918 г. Южным фронтом красных П.П. Сытин. В 1913–1914 гг. он состоял начальником отделения, а потом старшим адъютантом штаба Кронштадтской крепости и, вне всякого сомнения, по долгу службы был знаком с Владимировым.