Прошли месяцы; и О-Тсую, едва представляя истинную причину забывчивости Шинзабуро, подумала, что её любовь отвергли. Тогда она заболела и умерла. Вскоре после этого преданная слуга О-Йоун тоже умерла от горя в связи с потерей своей хозяйки; и обе были похоронены рядом друг с другом на кладбище Шин-Банзуи-Ин храме, который до сих пор стоит в окрестностях Данго-
Зака, где ежегодно проходят известные выставки хризантем.
II
Сам же юный Шинзабуро ничего не знал о случившемся; но его разочарование и тревога закончились продолжительной болезнью. Он медленно выздоравливал, но всё ещё был очень слаб, когда неожиданно к нему с визитом пришёл доктор Ямамото Шиджо. Старик несколько раз извинился за своё явное пренебрежение. Шинзабуро ответил ему:
– Я болел с самого начала весны; – даже сейчас я ничего не могу есть. Разве не жестоко было с твоей стороны ни разу не зайти? Я думал, мы ещё раз вместе навестим леди Ииджима. Я хотел передать ей один небольшой подарок в качестве благодарности за её любезный приём. Разумеется, я не мог бы пойти к ней один.
Шиджо серьёзно ответил:
– Я очень сожалею, что эта юная девушка умерла!
– Умерла! – воскликнул Шинзабуро, бледнея. – вы сказали, она умерла?
Доктор помолчал некоторое время, словно собираясь духом: затем продолжил быстро и легко как человек, настроенный решительно не принимать беды близко к сердцу:
– Моей большой ошибкой было то, что я познакомил тебя с ней, так как, кажется, она в тебя сразу влюбилась. Я боюсь, должно быть, ты сказал или сделал что-то, что весьма поспособствовало этому чувству когда вы были вместе в той маленькой комнате. В любом случае я видел, что она чувствовала по отношению к тебе; и тогда мне стало неловко; я побоялся, что её отец может узнать о происходящем и обвинить во всём меня. Поэтому говоря честно я решил, что будет лучше, если я не буду звать тебя; и я намеренно ничего тебе не говорил долгое время. Но всего лишь несколько дней назад, случайно побывав в доме Ииджима, я узнал, к своему великому удивлению, что его дочь умерла и что её служанка ОЙоун тоже умерла. Затем, вспомнив обо всём произошедшем, я понял, что юная девушка, должно быть, умерла от любви к тебе, (он засмеялся). Ах, ты действительно грешник! Да, ты грешник!.. (вновь засмеялся он). Разве это не грех – родиться таким красавцем, что девушки умирают от любви к тебе?[30] Ну, нам придётся – серьёзно сказал он, – оставить мёртвых мёртвым. Нет пользы дальше говорить о делах; – все, что вы сейчас можете сделать для неё, – это повторить нембуцу[31]… До свидания».
И старик поспешно попрощался – стараясь избежать дальнейших разговоров о печальном событии, за которое он невольно чувствовал ответственность.
III
Шинзабуро долгое время был ошеломлен печальными новостями о смерти О-Тсую. Но как только он обнаружил, что вновь способен мыслить ясно, он выгравировал имя умершей девушки на погребальном камне и поместил его в буддистскую часть своего дома и приносил пожертвования и произносил молитвы. Каждый день после этого он приносил пожертвования и повторял нембуцу; и память об О-Тсую никогда не покидала его.
Ничто не нарушало монотонное течение его одинокой жизни до наступления времени Бон великого Праздника Мёртвых который начинается на тринадцатый день седьмого месяца. Затем он украсил свой дом и приготовил всё для праздника; – вывесил фонари, которые направляют возвративших духов, и поставил пищу духов на шориодана, или Полку Душ. И в первый вечер праздника Бон после захода солнца он зажёг небольшую лампу перед погребальным камнем О-Тсую и зажёг фонари.
Ночь была ясной с большой луной и безветренной, и очень тёплой. Шинзабуро укрылся на прохладной веранде. Одетый лишь только в лёгкое летнее платье, он сидел на веранде в мыслях, мечтах, печали; – иногда он обмахивался веером; иногда слегка затягивался, чтобы отогнать комаров. Всё было спокойно. Окрестности были пустынны и было мало прохожих. Он мог слышать лишь только мягкий шелест соседнего ручейка и жужжание ночных насекомых.
Но вдруг эта тишина была разрушена звуком приближающихся женских гета[32] – каракон! каракон! – и звук приближался всё ближе и ближе, быстро, пока он не достиг живой изгороди, окружающей сад. Затем Шинзабуро в любопытстве встал на цыпочки, чтобы посмотреть за изгородь; и он увидел двух проходящих женщин. Одну, которая несла красивый фонарь, украшенный пионами[33], по всей видимости, была служанкой; – другая была стройной девушкой около семнадцати лет, носящей платье с длинными рукавами с узором осенних цветов. Почти в тот же момент обе женщины повернули свои лица к Шинзабуро; – и к своему великому удивлению он узнал О-Тсую и его служанку О-Йоун.
Они немедленно остановились; и девушка выкрикнула:
– Как странно!.. Хагивара Сама!
В тот момент Шинзабуро обратился к девушке:
– О-Йоун! Ах, это О-Йоун! Я тебя очень хорошо помню».
– Хагивара Сама! – воскликнула О-Йоун в высшей степени удивления. – Никогда не подумала бы, что это возможно!.. Господин, нам сказали, что вы умерли.
– Как интересно! – закричал Шинзабуро.
– Как же так?! Это мне сказали, что вы обе умерли!
