Призраки - [7]
Голос Марии из комнаты: «Что тебе?»
Это ты принесла цветы?
Голос Марии из комнаты: «Цветы? Никаких цветов я не приносила!»
(Следуя ходу своей мысли.) Значит, они питают ко мне симпатию… Встречают меня цветами. Пойду куплю свечи. (Идет, потом возвращается, смотрит на балкон.) Хороший вечер… Ясный… Стало быть… (Берет зонтик и выходит через входную дверь.)
Дверцы шкафа раскрываются, на этот раз без нерешительности, резко. Молодой мужчина, которого мы уже видели, держась непринужденно, садится за стол, на котором стоит ваза с принесенным им букетом. Это Альфредо Марильяно. Его манера говорить, самый тембр его голоса могли бы сразу характеризовать его как человека экзальтированного, почти неврастеника. На самом жe деле он сентиментален и лишь любит подчеркнуть свое свободомыслие и независимость.
Мария (выходит из спальни, думая, что продолжает разговаривать с мужем). О каких цветах ты говоришь?
Альфредо (показывая их ей). Об этих.
Мария(немного удивленная, плохо скрывая свою радость). А где муж?
Альфредо. Он ушел… пошел за свечами.
Мари я. Как тебе удалось сюда проникнуть?
Альфредо. Я поднялся, как на лифте. Дал деньги грузчикам, и они внесли меня в этом шкафу.
Мария. Сумасшедший!
Альфредо. Разве ты не понимаешь, что я должен был тебя увидеть? Ведь мы не виделись целых два дня!
Mapия. С этим переездом…
Альфредо. Разве я не должен был принести тебе букетик цветов, чтобы хоть как-то поздравить тебя с новосельем?
Мария. Альфре, скажи, ты меня действительно любишь?
Альфредо. Зачем говорить? Разве ты не видишь сама?
Короткая пауза.
А почему я здесь? Столько риска, столько опасностей… Почему? Почему вот уже полтора года, как я оставил жену, детей…
Мария. А сколько раз я советовала тебе вернуться домой, к твоим…
Альфредо. Лишь для того, чтобы успокоить свою совесть, чтобы уберечься от греха… Потому что люди почитают за грех: следовать своему чувству, идти туда, куда влечет их сердце. И все же ты ведь пришла ко мне тайком, когда тебе это подсказало сердце? Ты желала, ты искала радости, а потом, чтобы избежать угрызений совести, ты пыталась заключить сделку с богом и сказала: «Альфре, нам лучше расстаться! Вернись домой, к своим детям…» Видишь ли, Мария, я уважаю твой образ мыслей, но тебе известен и мой… Ты ни в чем не виновата. Тебе говорили, тебе вбивали в голову, ты знала еще прежде, чем родилась, что такие вещи делаются тайком. Но намерении мои остаются прежними. Пусть правы тс, кто говорит, что невозможно изменить в одну минуту весь уклад общественной жизни, но я обещаю тебе, что уклад одного мирка, уклад нашей жизни, я сумею изменить. С женой я поговорил откровенно. У детей своя дорога, они уже большие… Я заплачу, заплачу неустойку за то, что нарушил брачный контракт, клочок бумаги, который, когда ты его подписал, становится твоим смертным приговором… сковывает тебя, словно цепь, в течение всей жизни… И что толку бить себя в грудь, причитая: «Я не могу больше так жить…» Этим ничего никому не докажешь! Ведь люди тебе ответят: «Это вы нам говорите?» — «Но ведь и моя жена не хочет больше жить со мной…» — «А нам-то что?..» — «Ну, а если я ее убью?..» — «Тем лучше. Мы сделаем из этого громкое судебное дело. Это будет великолепное зрелище в суде присяжных… Иначе к чему вся процедура уголовного процесса?..» — «А если сойду с ума?..» — «Пожалуйста, для этого есть дома для умалишенных, есть санитары; кто бунтует, не хочет подчиняться, для тех найдутся сторожа… о о и тоже должны жить…». Я за все заплачу, заплачу, и ты будешь моей!
Мария. А муж?
Альфредо. Твой муж! Ты мне говорила, что он хочет открыть пансион, основать движение хозяев меблированных комнат… Мы ему в этом поможем… Мы справим ему приданое! (Оглядывается вокруг.) Что ж, обстановка вполне подходящая. Из этой прихожей выйдет отличная гостиная… Можно поставить радиолу с богатым набором пластинок. Книжный шкаф, столики с журналами и газетами… Телефон… Телефон можно поставить здесь. (Показывает место на сцене.) Немного портит вид это окошечко сверху. Но если вынуть раму и поставить туда ящик с каким-нибудь растением с большими листьями… Да — да, это можно исправить. Одни постояльцы приезжают, другие уезжают, деньги текут рекой… и твой муж убеждается, что так для него лучше. Если же он никак не хочет с этим примириться и предпочитает стать жертвой собственного эгоизма, он может пустить себе пулю в лоб и положить конец своим мучениям… Иначе для чего же существуют кладбища? Ведь могильщики, гробовщики, хозяева похоронных бюро, факельщики тоже хотят жить!
Мария. И это должна ему сказать я?
Альфредо. Впрочем, не исключено, что он сам, когда настанет время, тебе скажет, что предпочитает пансион кладбищу.
Пауза.
Можешь сделать мне приятное?
Мария. Что именно?
Альфредо. Ты ведь ничего не ела.
Мария. Утром я завтракала.
Альфредо. Я знал, что у тебя не будет времени подумать о еде. (Достает из буфета жареную курицу и показывает ее Марии.) Она не успела еще остыть, поешь. (Ставит блюдо на стол.) А еще у меня есть для тебя конфеты. (Подходит к буфету.)
В это время через входную дверь входит Паскуале с распечатанной пачкой свечей.
