Призрак улицы Руаяль - [72]

Очутившись в зале с малым количеством мебели, Николя изумился суровой роскоши его убранства. Высокие потолки с украшенными гербами балками терялись в темноте. В камине с резным ренессансным бордюром горел не по сезону жаркий огонь. Огромное полотно «Снятие с креста», которое любитель живописи и неутомимый посетитель церквей Николя датировал прошлым веком, наполняло комнату мягкой игрой света и теней. Пол покрывал восточный ковер в красных тонах. Архиепископ сидел в просторном кресле возле огня; рядом на столике стоял массивный серебряный подсвечник с зажженными свечами. Напротив кресла архиепископа стояло еще одно. В сиреневой сутане, с маленьким воротником, спускавшимся вперед двумя белыми полосами, он сидел, кутаясь в просторную теплую накидку, и пристально взирал на огонь; левая рука его подпирала подбородок, а правая поглаживала крест ордена Святого Духа; широкая орденская лента из синего муара, пропущенная под концами воротничка, обнимала шею. Манера прелата носить орден, как носят нагрудный крест, равно как и его поза, показались Николя излишне театральными. Когда архиепископ повернулся к нему, он непроизвольно отметил мертвенную бледность его лица с покрасневшими светлыми глазами. Обрамленный двумя глубокими горькими складками рот с четко очерченными губами переходил в выдающийся вперед расплывшийся подбородок, являющий контраст с высоким гладким лбом. Собственные волосы, почти полностью седые, были причесаны без претензий на вычурность. Архиепископ протянул Николя руку, и тот, склонившись, поцеловал ее.

— Господин комиссар Ле Флок, мне сообщили, что вы принесли мне приказы Его Величества.

В тоне его звучала откровенная насмешка.

— Монсеньор, я должен передать вашему преосвященству два письма. Одно — от Его Величества, другое — от отца Грегуара из монастыря Карм Дешо, что на улице Вожирар. Не стану скрывать, все они касаются одного и того же дела, явившегося поводом для беспокойства.

Он протянул письма прелату, и тот, отыскав в рукаве очки и нацепив их на нос, начал распечатывать письма. Ознакомившись с посланием короля, он свернул его и спрятал в рукав. Пробежав глазами послание отца Грегуара, он бросил его в огонь.

— Письма отца Грегуара вполне хватило бы, — произнес архиепископ. — Я высоко чту его; он часто присылает мне лекарства против моих недугов, действующие куда более эффективно, чем те, которыми забрасывают меня господа с медицинского факультета. Господин комиссар — или я должен называть вас господин маркиз? — ваше появление у меня я воспринимаю как знак внимания со стороны Его Величества.

Николя воздержался от ответа, зная маниакальное стремление прелата причислить себя к древнейшей дворянской фамилии, в результате чего составленное для него генеалогическое древо рода де Бомон де Репер корнями уходило во времена потопа.

— Но Его Величеству, — продолжил архиепископ, — вероятно, неизвестно, что я в курсе искомого дела. Кюре прихода Сен-Рош довел его до сведения моих служителей. И если бы вдруг король не стал действовать во благо своих подданных, я сам бы предпринял шаги, необходимые для спокойствия моей паствы.

И, словно разговаривая сам с собой, добавил:

— Увы, в век истощения бедный заблудший народ, отвращенный от праведного пути множеством достойных порицания примеров, ищет, но не обрящет, ибо не слушает более доброго пастыря! Милосердие нынче не в чести, распри сотрясают церковь. Где же истина, неужели она останется навечно сокрытой? А что касается послушания… Когда в государстве царит раздор, правильная сторона всегда сторона короля, когда раздор разъедает церковь, особенно в вопросах вероучения, правильная сторона всегда сторона епископов.

Взгляд, устремившийся на пляшущие языки пламени, вновь переместился на Николя.

— Если вы не против, рассмотрим все по порядку. И чтобы лучше осветить вопрос, о котором идет речь, мне бы хотелось больше узнать о вас. В свое время вы получили прекрасное образование в известном и уважаемом коллеже в Ванне.

Николя не стал воспринимать слова епископа как вопрос.

— Верите ли вы в дьявола, сын мой?

— Я верю в учение Святой Церкви. Мои обязанности призывают меня обозначить наличие зла. То, что я видел на улице Сент-Оноре, переворачивает все мои убеждения и превосходит человеческое понимание.

Рука епископа сжала голубя на ордене Святого Духа.

— Иногда Господь пользуется тем, что есть самого низкого, самого презренного в этом мире, и даже тем, чего нет, дабы разрушить то, что есть.

Бомон встал. Николя не думал, что он так высок. Его массивное тело в епископском облачении выглядело величественно. Однако, приглядевшись, становилось заметно, что шея и линия плеч составляют какой-то странный угол, и Николя догадался, что, несмотря на все усилия держаться прямо, прелат достигал цели только наполовину. Судя по походке, эти усилия доставляли ему ужасную боль. Неожиданно он остановился и судорожно вцепился в длинную полосу гобелена, стараясь не потащить его на себя. Издалека раздался звон колокольчика. Не сумев скрыть облегченный вздох, монсеньор де Бомон вновь опустился в кресло.

— Мнение об этом деле у меня сложилось еще до вашего прихода. Мне всего лишь хотелось знать, решится ли король привлечь к его решению своих людей и кого он определит заняться им.