Призрак убийства - [5]

Садясь в машину, Генри видел тщательно нацеленный пистолет и слышал далекий возглас «Бабах!» из ветвей. Последние несколько ярдов до двери он проехал в приятном предвкушении.

Дверной колокольчик представлял собой старомодную ручку из кованого железа, привязанную к ржавой проволоке. Инспектор взялся за него решительной рукой и дернул. Через секунду из глубины дома раздался звон медного колокольчика. Затем его отзвуки его стихли, послышалось шарканье шагов, и массивная дверь отворилась. За ней стояла невысокая женщина в костюме из жатого твида. Ей, наверное, под пятьдесят, но необычайно свежее и гладкое лицо, персиковая кожа, черные волосы и темно-голубые глаза ясно говорили, что в родной деревушке она считалась самой хорошенькой colleen[1].

— А! — сказала она. — Инспектор Тиббет, я полагаю? Милости просим. Я Вайолет Мансайпл. Боюсь, у нас беспорядок, как всегда.

Генри вошел в просторный холл, огляделся и остался доволен увиденным. Да, миссис Мансайпл была по своему права. Дом никак нельзя назвать аккуратным, но что-то в нем было неоспоримо привлекательное. Большие вазы с поздними розами и дельфиниями стояли среди красивых предметов антикварной мебели, висели шторы из вылинявшего ситца, а рядом с камином находилась видавшая виды медная чаша с мелко наколотыми дровами. Также в поле зрения попадали старые газеты, плетеная корзинка с мотками бечевок, грязный фартук и несколько пачек старых писем. Пожалуй, самым поразительным предметом в холле был большой портрет маслом старого джентльмена с суровым лицом, в академической мантии и квадратной шапочке. Его властные глаза с неодобрением следили за посетителем с того самого момента, как он входил, но эффект ослабляла шляпа, небрежно повешенная на угол тяжелой золоченой рамы.

— Я стараюсь, — пояснила Вайолет Мансайпл, — но без слуг, а сейчас тут собралась вся семья… Очень надеюсь, что вы нас простите, главный инспектор… Да, кстати! — Она остановилась в дверях гостиной и обернулась к Генри: — Вас так называть или же просто мистером Тиббетом? Боюсь, мне никогда раньше не приходилось принимать у себя полисмена. Вас не обидел мой вопрос?

— Конечно же нет, — ответил Генри. — А называть меня можете, как вам захочется.

— Так если вы не возражаете… — она улыбнулась как молодая девушка. — Пройдемте в гостиную и чего-нибудь выпьем.

Гостиная тоже была жизнерадостная и захламленная, как холл, и так же полна сокровищ. В большом эркере сидел в кресле изможденный старик с белыми волосами, читая «Таймс». На нем были истасканные фланелевые брюки, теннисные туфли и крикетный пуловер. Довольно удивительным дополнением являлась фаевая манишка, украшенная накрахмаленным белым стоячим воротником.

— Мистер Тиббет! — сказала хозяйка. — Позвольте представить вам моего деверя, епископа буголалендского. Эдвин, это мистер Генри Тиббет.

— Очень приятно, — ответил епископ. — Не присядете ли? Чудесная погода сегодня.

— Бокал шерри, мистер Тиббет?

— Спасибо, миссис Мансайпл, с удовольствием.

— Ну сядьте же, — снова вмешался епископ с едва заметным раздражением. Генри послушался, и старик вернулся в кресло. — Вообще, вы знаете про Буголаленд?

— Боюсь, что нет, сэр.

— Жуткая страна, — ответил епископ. — Я страшно по ней скучаю. Очаровательные люди и отвратительный климат. Обрела независимость, удачи ей. Жители бедны как церковные мыши. Я организую призывы о помощи, потому что больше ничего сделать не могу. В прошлом году ушел в отставку по приказу врачей.

— Зато, наверное, у вас появилась возможность проще относиться к жизни, — сказал Генри.

— Проще? Ха! — Епископ засмеялся искренне и без малейшего сарказма. Ему стало по-настоящему смешно. Потом он снова скрылся за газетой.

В этот момент подошла с бокалом шерри миссис Мансайпл, поставила его рядом с локтем Генри.

— Если позволите, мистер Тиббет, — сказала она, — мне нужно идти готовить ленч. Оставляю вас поболтать с Эдвином.

После нескольких секунд молчания епископ опять сказал: «Ха!» На этот раз — с явным удовлетворением. Потом опустил газету и продолжил:

— Зоологический лентяй, полисмен. Вам нужна помощь.

— Действительно нужна, — удивленно согласился Генри.

— Зоологический лентяй, — повторил епископ отчетливо. — Полисмен.

— Мне очень жаль, сэр, что вы считаете нас недостаточно энергичными, — ответил инспектор.

— Помощь нужна. Помощь. Ну подумайте!

— Я пытаюсь.

Как большинство людей, впервые вступающих в контакт с представителями семьи Мансайплов, Генри чувствовал, что пробивается сквозь вату.

— Помощь! Помощь!

— Какого рода помощь?

— Вот об этом я вас и спрашиваю. Вопрос гениальный. Думайте.

Тиббет сдался:

— Боюсь, не понимаю, сэр, что именно вы…

— Помощь, — сказал епископ. — Помощь.

— Помощь Буголаленду, хотите сказать?

— Помощь. Эй-ай-ди[2]. Начинаем с южноамериканского трехпалого ленивца…

— Простите?

— Надо было раньше вам сказать. Три буквы.

— Мне показалось, вы сказали, три пальца.

— Вот это и есть ленивец. Зоологический лентяй. Эй-ай[3].

— Как?

— Эй-ай. Трехпалый ленивец, знаете такого? Название взято из подражания крику. Очень полезный персонаж, не знаю, что бы составители без него делали. Полисмен — коп. Коппер — медь. Медная монета — пенни. Обозначается буквой «Ди». Эй-ай-ди, то есть помощь. Ее и нужно было найти. Не правда ли, гениально?