Призрак самого Отчаяния - [12]

Подоконник был очень узким, а дырка высоко, поэтому идея встать на него и как-то перегнуться, была явно неудачной.

Он молча, не обращая внимания на мои реплики, очистил остатки рамы от стекла, отстегнул меч, бросил на кровать, взял с собой только маленький нож. Он подошел к стене, и одним махом забрался по ней, как по лестнице под самый потолок, а оттуда по потолку, словно муха, юркнул в отверстие, черной тенью. Куда-то вверх.

У меня был ступор. При всем желании, никто из живущих на светлой стороне его подвиг не повторил бы. Я подошла к стене, и провела по ней рукой. Она была абсолютно гладкая, тут даже зацепиться было не за что. Я села, а потом взяла в руки меч, завернутый в черный чехол. Он был тяжелым до чертиков. Я вытащила его почти до половины, как за стеной раздался шорох, глухой удар и скрип двери. Он стоял на пороге.

— Я не разрешал тебе его трогать. — он выхватил его из моих рук и пристегнул к поясу. — Путь свободен.

И тут я поняла… Поняла самое страшное… Я где-то уже видела эту тень. И страшная догадка вдруг подкралась вместе с комком страха к горлу. Если я сейчас спрошу, ответит ли он? Что изменится в этом случае? Там в школе… Дверь была закрыта. Злыдня не смогла открыть ее, так как дверь была автоматической разве что случайно, и то, для этого нужен ряд попыток. А они бы сопровождались характерным шумом. Нет, дверь была открыта беззвучно. И тень, мелькнувшая над нами. Злыдня не таится, когда нападает, потому что никого не боится. Если бы она была разумной то, боялась, но с интеллектом у нее дела плохи. Тот, кто открыл дверь, тот, кто был там, чье присутствие я невольно уловила — был явно разумный и действовал целенаправленно.

— Чего притихла? — Элис был удивлен моим длительным молчанием.

— Ничего. — буркнула я себе под нос, пока мы пробирались разрушенной улицей.

Если я сейчас предъявлю ему обвинения, он не ответит. Он промолчит или убьет меня.

— Почему ты не убил меня тогда, у вертолета? — спросила я, не выдавая дрожи в голосе.

— Не знаю. Наверное, пожалел. Ты так боролась за свою никчемную жизнь…

— А в школе? — вырвалось у меня, и я задержала дыхание. Сейчас все решится.

— Потому что ты вела себя тихо и не задавала лишних вопросов. — он почти вспылил.

И думай, как хочешь. С одной стороны он попал в точку, а с другой стороны — это могла быть неудачная шутка. Подумать только — он еще и с чувством юмора.

Мы вышли из города. Мы шли уже изрядно долго. Снова заболела левая рука, и я старалась лишний раз ею не двигать. Боль была тупая и ноющая, такая, что хотелось плакать от отчаяния. Мы шли вдоль побережья, из воды торчали какие-то железяки. А на заднем фоне, на фоне синего неба, виднелись огромные глыбы затопленных, полуразрушенных зданий. За столетие на побережье было намыто столько песка, что он простирался на десятки метров от моря. «Вот и съездила на море!» — со злостью думала я, ковыляя следом. Песок засасывал ботинки и попадал в складки штанов. Я старательно обходила, все торчащее из песка, однажды я чуть не наступила на металлический ржавый, толстый шип. При мысли, как он пробивает подошву ботинка и впивается в мою ногу, я поежилась. Нужно быть внимательнее. Но от голода сосало под ложечкой, а от усталости я становилась рассеянной.

— Куда мы идем? — я остановилась. — скажи, или я дальше не пойду! Я устала…

Он молча продолжал путь, словно я для него перестала существовать. Я видела лишь следы, следы на песке, оставленные, растворяющимся во тьме силуэтом.

— Стой! Стой же, черт возьми! — заорала я не своим голосом. Он даже не обернулся. «Вот как все просто, — подумала я, — умереть у моря». Я села на бетонную плиту, лежащую плашмя неподалеку. Справа металлический столб замысловатой конструкции, с верху которого свисали черные веревки. Точно такой же чуть поодаль, в море, и еще один, уходящий в пучину. В глазах появились слезы, сквозь них блестели звезды на ночном небе. Они накопились и одним взмахом ресниц стекли теплыми дорожками вниз, по левой щеке, чуть быстрее, чем по правой. Он понял, что я узнала его. Но не смог убить. Он просто оставил меня на произвол судьбы. Он оставил меня тварям. Ну, и зачем ждать, тянуть резину. Пусть знают, что я здесь. Нет смысла таиться. Я встала, зачерпнула морской воды и умылась. Жаль, нет зеркала, или хотя бы мобильника. Хоть посмотрела бы, во что я превратилась. Интересно, а отсюда сигнал бы пошел? Я потеряла его где-то в школе или у вертолета, или по дороге, а черт, неважно! Я смотрела на неровную цепочку его следов. И думала, о том, быстрее бы их смыла черная волна, подальше от соблазна пойти по ним и продлить себе жизнь еще на день.

Элис... Почему-то мне неприятно называть его по имени. Убийца его не заслуживает. В порыве злобы я сжала кулаки, Даже боль в руке была не такой сильной, как мой гнев.

— Пропади ты пропадом! Убийца! — крикнула я в пустоту, — я уже однажды поборола свою гордость, я пошла за тобой… несмотря на то, что ненавижу… Ненавижу...  — слезы опять потекли по лицу, я всхлипнула и села уже на песок.

— А я поборол гордость, чтоб вернуться. Отдохнула? Вставай, пошли! Осталось совсем немного, — он стоял у меня за спиной, беззвучно наблюдая за моими страданиями.