Призрак проститутки - [484]

В таких обстоятельствах как могли мы, кубинцы, отказаться разделить риск, на который люди пошли ради нашего спасения? Это был для нас вопрос чести, согласны? Вы не считаете, что честь играет роль в политике? С вашей точки зрения, мы романтики, верно? Возможно, так оно и есть. А почему бы и нет? В любом случае мы бойцы. Словом, мы согласились на размещение ракет. И могу добавить, что для нас, кубинцев, не было большой разницы, умрем мы от обычной бомбардировки или от водородной бомбы. Однако мы не ставили под угрозу всеобщий мир. Это Соединенные Штаты угрожали миру, грозя войной задушить революцию…»

Затем разговор перешел на созданный Кеннеди союз ради прогресса в Латинской Америке.

«В известном смысле, — сказал Кастро, — это была хорошая идея, определенного рода прогресс, стремление приспособиться к необычайно стремительному развитию событий в Латинской Америке. Но хорошие идеи Кеннеди не дадут никаких результатов… Многие годы американцы проводили политику поддержки латиноамериканских олигархий. Внезапно появляется президент, который пытается создать в латиноамериканских странах впечатление, что Соединенные Штаты больше не поддерживают диктаторов. Что тут происходит? Тресты видят, что их интересы в какой-то мере ущемлены; Пентагон считает, что его базы в опасности; могущественные олигархии во всех латиноамериканских странах предупреждают своих американских друзей, и те саботируют новую политику — короче, все выступают против Кеннеди».

Я спросил Фиделя, чем все это кончится. Как будет развиваться дальше ситуация? Хотя Соединенные Штаты в борьбе против вас использовали, как вы выразились, ярлык коммунизма, факт остается фактом, что вы выбрали коммунизм, что ваша экономика и ваша безопасность зависят от Советского Союза, — и это происходит на земном шаре, где мир зависит от взаимного уважения разделенных втихую зон влияния.

«Я не хочу обсуждать наши отношения с Советским Союзом, — оборвал меня Кастро. — Я считаю это непристойным. Мы питаем к СССР лишь чувства братства и глубокой благодарности. Русские предпринимают ради нас чрезвычайные усилия — усилия, которые иногда дорого им обходятся. Но у нас своя политика, которая не всегда совпадает с советской (и мы это доказали!). Я отказываюсь говорить на эту тему, так как просить меня заявить, что я не пешка на советской шахматной доске, — все равно что попросить женщину объявить на площади во всеуслышание, что она не проститутка.

Если Соединенные Штаты видят проблему так, как вы ее изложили, — тогда вы правы: выхода нет. Но кто в конечном счете будет в проигрыше? Они перепробовали все против нас, решительно все, а мы по-прежнему живы… Грозит ли нам опасность? Мы всегда жили рядом с опасностью. Не говоря уже о том, что вы понятия не имеете, сколько обнаруживаешь в мире друзей, когда тебя преследуют Соединенные Штаты. Нет, право же, по всем этим причинам мы не молим о помощи. Мы ни о чем не просим.

До сих пор я говорил с вами как кубинский революционер. Но я должен поговорить с вами и как человек, любящий мир, и с этих позиций я считаю, что Соединенные Штаты играют на земном шаре слишком важную роль и потому должны способствовать миру во всем мире. Следовательно, я не могу не надеяться, что в Северной Америке появится лидер (почему бы не Кеннеди, многое говорит в его пользу!), который готов будет преодолеть непопулярность, который выступит против трестов, скажет правду и — главное — даст различным народам жить, как они хотят. Мы ничего не просим: ни долларов, ни помощи у дипломатов, или банкиров, или военных — ничего, кроме мира, и чтобы нас признали такими, какие мы есть! Почему нельзя внушить американцам, что социализм не направлен против них, а призывает к сосуществованию?»

В заключение Фидель Кастро сказал: «Поскольку вы снова увидите Кеннеди, будьте посланцем мира — я хочу, несмотря ни на что, чтобы меня ясно поняли. Я ничего не требую, я ничего не ожидаю — нынешняя ситуация меня как революционера вполне устраивает. Но как человек и как государственный деятель я считаю своим долгом сказать, что основы для взаимопонимания могут быть найдены. Можно достичь мира, если в Соединенных Штатах появится лидер, способный хотя бы наполовину понять взрывную ситуацию в Латинской Америке, — таким человеком по-прежнему может быть Кеннеди. У него еще есть возможность стать в глазах истории величайшим президентом Соединенных Штатов, лидером, который сможет наконец понять, что сосуществование капиталистов и социалистов возможно даже в Америке. Тогда он станет более великим президентом, чем Линкольн. Я, например, знаю, что Хрущев считает возможным разговаривать с Кеннеди. Другие лидеры уверяют меня, что достичь эту цель можно будет только после его переизбрания. Лично я считаю Кеннеди ответственным за все, но я вот что скажу: за последние несколько месяцев он многое понял, и в конечном счете я убежден, что любой другой на его месте будет хуже. — И с широкой мальчишеской улыбкой Фидель добавил: — Если снова увидите президента, скажите ему, что я готов объявить Голдуотера моим другом, если он гарантирует переизбрание Кеннеди».