Призрак острова - [94]

Солнце всходило и садилось, день шел за днем на этом корабле с привидениями. Ритмичное покачивание судна и ничем не нарушенная тишина экипажа действовали на мое сознание, и я, находясь в полудреме, уже не мог понять, что происходит во сне, а что наяву. Но зато я отлично помню ночные кошмары: моменты, когда кажется, что я снова и снова нахожу твое тело; или будто твои светлые волосы плавают в воде рядом с кораблем; или звук твоего голоса на ветру, и когда я поворачиваюсь, надеясь увидеть тебя, а вижу только бессмысленные глаза гребцов. Уверен, что на седьмой день пути мой взгляд был такой же пустой, но в этот день я также увидел землю, и мои мысли начали просыпаться у меня в голове. Мое путешествие по морю подходило к концу, и я надеялся, что скоро смогу снова увидеть тебя; обнять или умереть. В любом случае, я верил, что мои страдания заканчиваются.

Земля все приближалась и приближалась, а я становился все оживленнее. Тучи висели низко, и воздух был холодным, а ветер больно хлестал по гребцам, как будто подгоняя их, и вскоре двадцать четыре мертвеца причалили к берегу.

Корабль врезался в серый песок и остановился. Я оглянулся по сторонам. Все так и смотрели перед собой, и даже бородатый рулевой не посмотрел в мою сторону. Я спустился с корабля и ступил на песок.

— Вы подождете меня здесь? — спросил я, несмотря на то, что Грид сказала, что им не нужны дальнейшие указания.

Человек с бородой не ответил. Поднявшийся ветер оторвал угол паруса. Я повернулся и окинул взглядом местность вокруг. Впереди стояли черные скалы и возвышался холм. Глубоко вздохнув, я сделал первый шаг, оказавшись без оружия и совсем один на берегах Нифльхейма.

Нифльхейм находится севернее всех остальных земель, окружающих Асгард. Сразу за ним начинается ледяной пустырь, поэтому в Нифльхейме очень холодно. Поверхность земли там ровная, и на ней почти нет растительности, не считая редких сосен, отважно растущих то тут, то там, но дальше начинаются склоны, переходящие в овраги и ущелья, которые заполняет ледяная вода и льдины. Тропинки, ведущей к Хель, не существует, но если пойти в сторону, куда дует ледяной ветер, то окажешься на узкой черной дороге, которая ведет в царство мертвых.

Конечно, наиболее легкий путь, чтобы попасть туда, это умереть, как сделала ты. Виктория, ты не запомнила бы этого путешествия. Для душ умерших расстояние, направление и место не имеют значения.

Я ушел с берега, поднялся на черные скалы, а потом вышел на дорогу. Мои ноги увязали в земле, моросил слабый дождь, но я чувствовал себя полным сил и надежды. Я был воином, и я привык к трудностям, длительным походам и ограничениям в еде. Когда дождь усиливался, я только плотнее закутывался в тунику. Иногда туман становился таким густым, что я не мог различить дорогу под ногами, но это меня не останавливало, и я продолжал двигаться дальше. Мыслями я возвращался к сражениям, в которых участвовал, к лишениям, которые вынужден был терпеть. Я ел только для того, чтобы были силы идти вперед, а чистой воды было достаточно, чтобы утолить жажду. Те несколько первых недель оказались довольно легкими для бывшего воина вроде меня.

Дорога продолжалась, условия становились тяжелее, и я напоминал себе, что люблю, и эта мысль подталкивала меня вперед. Иногда камни забивались в ботинки, и я натирал ноги.

К концу каждого дня я не чувствовал ног от усталости, а просыпаясь утром, не мог встать, потому что все ноги были изранены. Иногда, когда туман рассеивался, я видел перед собой узкую тропинку, которой не было конца и которая вела к горизонту, мое сердце становилось таким же тяжелым, как и мой путь. Я стал более тщательно распределять еду, опасаясь, что мое путешествие окажется более долгим, чем я предполагал. Спустя две недели моя одежда уже болталась на мне, но я был влюблен, а великая любовь стоит любых страданий.

Потом пошел снег.

Я превратился в животное, худое, мокрое, грязное животное, концентрирующее всю свою энергию на примитивных попытках выжить. Мои колени горели, спина болела, и я не чувствовал ног. Тропинка начала вилять, то уводя вглубь, то пролегая узкой полоской вдоль черных отвесных скал. Только изворотливое животное, сцепив челюсти, могло пробраться по ней, не сорвавшись вниз.

В конце концов, ко всем моим несчастьям, я выронил остатки еды в озеро, когда нагнулся, чтобы попить воды. Свирепый ветер сорвал с моей головы меховую шапку и унес ее на много километров вдаль. Но я уже ничего не чувствовал к этому времени и не видел дороги перед собой. Если даже мои ноги передвигались, я не помню этого.

Но я любил, Виктория, и по сравнению с этим чувством все остальное не имело значения. Я настойчиво продвигался вперед, пока не нашел ту маленькую пещеру в скале, до того маленькую, что я чуть было не пропустил ее.

Я добрался.

Вокруг меня все было устлано снегом, а я стоял и смотрел на вход, ведущий в царство мертвых.

Глава 25

Я зашел внутрь. На пыльной земле лежали кости и три треснувших черепа. Остановившись, я прислушался. Ничего, кроме падающих и ударяющихся капель растаявшего снега снаружи. Пещера сужалась, и в ее глубине становилось все темнее. Но я несколько месяцев шел сквозь дождь и снег, и первым делом мне необходимо было согреться и обсохнуть. Здесь не было дров, чтобы развести костер, поэтому я снял одежду и развесил ее на скалистых стенах. Рядом с одним из черепов я нашел оборванный кусок старой туники и, постелив ее на землю, свернулся калачиком и заснул.