Призрак острова - [89]

— Где твоя лошадь?

Я вытянул руку, останавливая ее своим жестом, чтобы она не приближалась ко мне, потому что я должен был выглядеть серьезным и достаточно устрашающим. Она остановилась и неуверенно перевела взгляд с Асбьёрна на меня и обратно.

— Иди сюда, — сказал Асбьёрн, и девочка пошла к нему. К этому времени твои дядя и мама уже пристально смотрели на меня. Ислейф сказал что-то чуть слышно, и твоя мать взяла девочку за руку и вошла внутрь дома. Асбьёрн стоял справа от меня, с угрожающим видом.

— Ты опять навестил нас, Видар, — сказал Ислейф, улыбаясь. Хотя за этой улыбкой что-то скрывалось. Страх? Да. Но также готовность к самопожертвованию.

— Я хочу видеть Халу, — сказал я.

— Она не может быть твоей, — ответил Асбьёрн. — Она принадлежит нашей семье. Возвращайся, откуда приехал, и оставь нас в покое.

Я проигнорировал Асбьёрна, потому что в вашей общине не он был главным.

— Ислейф, мы с Халой любим друг друга и хотим быть мужем и женой, — сказал я. — Отдай ее мне. Ты держишь ее против воли.

— Ты надломил ее волю, — ответил Ислейф. — Халдиза христианка, и как только ее разум вернется к ней, она возьмет в мужья моего дорогого друга Улфа. Ты должен уйти с острова, и тогда Хала откроет свои настоящие чувства.

Внутри меня взыграла злоба, и мои глаза засверкали от гнева. Мне было очень хорошо знакомо это чувство, когда кровь ударяет в голову перед битвой, когда образы и звуки становятся ярче и резче.

— Хала моя, — сказал я. — А я принадлежу ей. Пусть она выйдет и все объяснит.

— Нет, она со своей семьей. Она больше не увидится с тобой. Возвращайся к… к себе домой. Тебе больше нечего делать на Церковном острове.

— Это Остров Одина, — я сделал шаг вперед, а Ислейф отошел назад. Мои руки сжимали рукоятку топора. Я точно знал это чувство, которое испытал бы, когда поднял бы топор, и снес бы голову Ислейфа. Я точно знал, какова должна быть сила размаха, какой был бы звук и какова дрожь в моих плечах от напряжения… Потом я подумал о тебе, о тех, кто находился внутри и удерживал тебя там силой. Но ты не хотела бы, чтобы я убил твоего дядю. Ты хотела бы, чтобы я нашел способ решить эту проблему разумом.

Я сделал глубокий вдох и заставил свои руки расслабиться. Затем я увидел, что Ислейф тоже вздохнул облегченно.

— Я вернусь, — сказал я, — и Хала будет моей. Но я не стану проливать твою кровь, Ислейф. Передай Хале, что ей не нужно бояться меня.

— Отдай себя Христу, Видар, — произнес он, — это единственный путь.

Я прикусил язык и пошел прочь. Краска стыда заливала мое лицо и шею. Если бы только мои братья видели меня, возвращающегося обратно ни с чем, позволяя христианину указывать мне, что делать! Но потом я осознал, что мои братья больше не служили мне примером, и я почувствовал себя свободным. Под давлением серьезных обстоятельств я изменил свой взгляд на жизнь, теперь я не мог убивать. А это значило, что я достоин твоей любви и доверия.

Никогда до этого я не уходил с поля битвы, но сейчас у меня получилось, и я был ободрен этим.

Вместе с закатом солнца я вернулся в Асгард. Длинный холл в Валяскьяльве жил своей жизнью и был наполнен огнями, музыкой и болтовней. Отовсюду слышались разговоры, песни, смех, поцелуи, брань; доносились запахи еды и питья. Это были наши золотые дни, когда в доме моего отца царили тепло и веселье, и дом этот не был таким несчастливым местом, как теперь. Войдя внутрь, я остановился и поискал глазами отца. Когда я увидел его, во мне начало расти раздражение. Я хотел поговорить с ним, пока был еще в состоянии владеть собой.

На другом конце холла мои глаза отыскали Вали. Я махнул ему рукой.

— Брат! — воскликнул он, приблизившись ко мне и крепко пожав мою руку. Его язык заплетался от выпитого пива. — Ты вернулся. Столько времени прошло с тех пор, как я не видел тебя. Пойдем, сядем, выпьем.

— Вали, мне нужно поговорить с Одином.

Он посмотрел на меня изумленно.

— Прямо сейчас? Звучит очень серьезно.

— Это и есть серьезно. Где он?

— Нездоров.

— Пьян?

— Мы все пьяны. — Он жестом обвел комнату. — Возможно, если бы ты выпил с нами, то не был бы так серьезен?

Он косо смотрел на меня и улыбался. Я улыбнулся в ответ.

— Это слишком серьезное дело, чтобы ждать, когда он протрезвеет. Ну ладно, поговорю с ним утром, — сказал я.

Вали подтянул меня к себе. Небольшая группа людей окружила двух воинов из Мидгарда, которые показывали битву. Я наблюдал за их борьбой, за тем, как их копья сверкали в свете факелов. Один побежал за другим и проткнул его копьем, а потом раздались веселые возгласы, когда жертва упала на пол с грохотом и стоном. Победитель потянулся к чаше с пивом, пока его мертвого противника вытаскивали, размазывая по полу пятно крови.

Вали повернулся ко мне:

— Итак, брат, что это за серьезное дело у тебя? Что-то не так с христианами с острова?

— И да, и нет. Они не все христиане. Особенно одна женщина… — Я понятия не имел, как объяснить своему брату то, что я чувствовал. Я понимал, что каждая моя попытка будет восприниматься им так, будто я говорю на иностранном языке.

Вали ухмыльнулся, догадываясь.

— Красивая она?

— Я бы хотел взять ее в жены.