Призрак острова - [76]

Он не понял:

— Каких бойскаутов?

— Прости, ты разговариваешь на таком хорошем английском, что я подумала, ты все понимаешь.

Видар сел перед костром и накинул одно из покрывал себе на колени.

— Ты побудешь здесь какое-то время, Виктория? — спросил он.

— Да, — ответила я и прилегла на бок, рассматривая пламя. — Но вечер будет тянуться долго, если ты так ничего и не расскажешь о себе.

Он медленно закивал.

— Я могу рассказать тебе немного, но есть важные вещи…

— Расскажи мне о том, где ты живешь.

— Место, где я живу, называется Старая Долина.

Наконец-то хоть что-то конкретное.

— Продолжай. Какое оно?

Видар закрыл глаза, восстанавливая в памяти образ.

— Это маленькая ферма в двух километрах от тихого залива. Среди скал, ведущих к большой земле, живут чайки. Иногда по утрам бывает очень туманно. Мой дом стоит за высоким склоном. Трава сочная и зеленая и в теплые месяцы покрывается цветами. Летом, когда дни долгие, солнце освещает холм и тени от облаков пробегают по нему. На другой стороне находится фьорд. Вокруг него растут деревья, поэтому там часто тень. Вода во фьорде темная и такая холодная, что даже захватывает дух, когда входишь в нее. Я чувствую, что он очень глубокий. Это мистическое место.

— А какой у тебя дом?

— Небольшой деревянный дом. Я сам его построил.

— Ты сам построил свой дом? Ничего себе, я даже не могу сама себе связать свитер.

— Мне нравится чем-то заниматься. Я люблю работать руками. Когда занят делом, легче думается.

Шаг за шагом он открывался для меня как человек, и в ответ мне хотелось быть такой же откровенной.

— Что ты делаешь целый день?

— У меня много дел. Нужно подправить изгородь, надоить коров, весной шить, осенью чинить, рыбачить, ходить на охоту.

— Ты живешь один?

— В округе на много километров нет ни одного соседа. Но у меня есть… подруга, которая живет со мной. Ее зовут Од.

Я затаила дыхание. Он запнулся на слове «подруга». Это бывшая любовница или бывшая жена?

— Расскажи мне о ней, — попросила я.

— Од очень красивая и очень исполнительная, но она очень грустная. Она долгое время живет вдали от дома и семьи. Я думаю, у нее есть чувства ко мне, на которые я не могу ответить… — Он наклонился вперед и поправил костер, и я почувствовала, что он смутился. — Я иногда не могу выносить ее грусти и стараюсь не видеться с ней. Я стараюсь быть с ней добрым, но иногда моя доброта ранит ее.

— Потому что она хочет большего?

— Я думаю, что если бы она вернулась домой, к людям, которых любит, она бы очень скоро забыла меня. Она молода.

— Так почему бы ей просто не вернуться домой?

Видар покачал головой.

— Это слишком трудно объяснить. — Он кивнул головой в мою сторону. — А ты? Где ты жила до своего приезда на Остров Одина?

Я долго рассказывала ему. Возможно, рассказала даже слишком много. Я поведала ему о своей квартире, рассказав даже о том, какие обои у меня в комнате, о своей лучшей подруге Саманте и о сумасшедших каникулах, которые мы однажды провели в Париже. Рассказала о нескольких годах своей тяжелой работы в кафе на Лондон Бридж, где мне приходилось льстить и не обращать внимания на грубых и неотесанных туристов. Я даже рассказала ему о Патрике и Адаме, и как я соглашалась выйти замуж за каждого из них просто потому, что все вокруг меня этого ждали.

— Но ты не любила ни того, ни другого? — спросил он.

Это была щекотливая тема, и я долго думала над ответом:

— Возможно, любила. Но… недостаточно.

— А достаточно, это как? — спросил он, пронизывая меня пристальным взглядом своих темных глаз. Дождь усилился, и теперь ручейки стекали по обеим сторонам шкур.

— Я не могу объяснить, какие чувства испытывала к ним, но этого было недостаточно.

Последовало долгое молчание. Видар смотрел на огонь, а я смотрела на Видара.

Наконец он произнес:

— Достаточно — это когда любовь дотрагивается до твоей души. — Он глубоко вздохнул, и его голос зазвучал печально. — Это чувство древней и ярче, чем солнце.

— Точно, — согласилась я. Или, по крайней мере, мне показалось, что я так сказала. У меня перед глазами возникло видение, еще одна галлюцинация, только на этот раз мне совсем не было страшно. Мы с Видаром стояли на каменистом берегу у самого края воды, и солнце согревало нас своими лучами. Он держал меня за руки, и я ощущала единение с ним, с солнцем, с землей, с волнами и со временем. Потом картинка пропала, и я снова была в дождливом лесу. Я закрыла глаза руками.

— Виктория, тебе нехорошо?

— Непонятные вещи происходят со мной с тех пор, как я приехала на этот остров, — сказала я. — Обычно мне делается страшно, но сегодня вечером — нет.

— Почему нет? — спросил он, хотя, мне показалось, он уже знал, каким будет мой ответ.

Я встретилась с ним взглядом:

— Потому что рядом с тобой я чувствую себя в безопасности.

Он нахмурился, и глаза сделались напряженными.

— Пока мы сидим с тобой здесь в лесу, ты в безопасности, но, Виктория, я не могу защитить тебя полностью.

У меня похолодели ноги.

— Что ты имеешь в виду?

Внезапный хруст веток напугал меня.

— Не бойся, это Арвак, — сказал Видар, поднимаясь навстречу лошади.

— Я боюсь лошадей.

— Почему? — спросил он, похлопывая Арвака по носу.