Призрак Оперы. Тайна желтой комнаты. Дама в черном - [9]

— Я сегодня не узнаю ее, — пробормотал он, обращаясь к Раулю. — Обычно она такая сдержанная и приветливая…

С этими словами он удалился.

Рауль остался один. Коридор был теперь совершенно безлюден. Должно быть, в танцевальном зале уже приступили к торжественной церемонии прощания. Рауль подумал, что, возможно, Кристина тоже отправится туда, и стал ждать в тишине и одиночестве. Он даже отступил в тень, отойдя от двери. И слева, где сердце, снова почувствовал ноющую боль. Об этом он и хотел без промедления поговорить с девушкой. Вдруг дверь уборной открылась, из нее вышла горничная — одна, с какими-то пакетами в руках. Он остановил ее и справился о здоровье хозяйки. Она со смехом ответила, что та чувствует себя хорошо, но не стоит ее беспокоить, потому что хозяйка пожелала остаться одна. Когда девушка ушла, воспаленный мозг Рауля пронзила мысль: Кристина захотела остаться одна из-за него! Разве не он сказал ей, что должен поговорить с ней наедине, и разве не поэтому она отослала остальных? Стараясь не дышать, он приблизился к уборной, приложил ухо к двери и уже собрался постучать. Но рука его тут же опустилась. Он услышал там, внутри, мужской голос, который произнес странно повелительным тоном:

— Ты должна любить меня, Кристина!

Ему ответил исполненный отчаяния голос Кристины, в котором угадывались слезы:

— Как вы можете говорить мне это! Мне, которая поет только для вас!

Рауль бессильно прислонился к стене. Сердце, которого он не чувствовал до этого, гулко заколотилось у него в груди. Ему показалось, что эхо ударов раскатилось по всему коридору, и у него заложило уши. Боже! Если сердце будет биться так громко, его услышат, откроют дверь и с позором прогонят. Ужасное положение для человека с именем Шаньи! Подумать только — подслушивать под дверью! Он обеими руками прикрыл сердце, пытаясь заглушить его. Однако это ведь не собачья пасть, и потом, даже если держать обеими руками пасть истошно лающей собаки, — все равно будет слышно ее рычание.

— Вы, должно быть, утомлены? — продолжал тот же мужской голос.

— Ах! Сегодня я отдала вам всю душу, и теперь я будто мертва.

— Твоя душа прекрасна, дитя мое, — сурово произнес мужчина, — и я благодарю тебя. Ни один король не получал такого подарка! Сегодня ангелы плакали!..

После слов «сегодня ангелы плакали» виконт ничего больше не слышал. Однако он не ушел, а, опасаясь быть застигнутым, бросился в темный угол с отчаянной решимостью дождаться, пока мужчина выйдет из уборной Кристины. Он только что открыл для себя одновременно и любовь и ненависть. Он знал, кого любит, и хотел увидеть того, кого ненавидит. К его величайшему изумлению, дверь вскоре открылась. И Кристина Даэ, одна, вышла в коридор, завернувшись в меха и спрятав лицо под вуалеткой. Девушка закрыла за собой дверь, но Рауль заметил, что она не заперла ее на ключ. Он даже не проследил за ней взглядом, потому что глаза его были прикованы к двери. Когда фигурка девушки скрылась, он на цыпочках подбежал к двери, распахнул ее и тотчас закрыл за собой. Его обступила непроглядная темнота — газовый фонарь был погашен.

— Кто здесь? — спросил юноша звенящим голосом. — Кто здесь прячется?

Ночная тьма и молчание были ему ответом. Рауль слышал только собственное дыхание. Он не отдавал себе отчета в том, насколько нескромность его поведения превосходит все мыслимые правила приличия.

— Кто бы здесь ни был, он не выйдет отсюда! — выкрикнул он еще громче. — Вы трус, если не хотите откликнуться! Но я найду вас!

И он чиркнул спичкой. Маленькое пламя осветило комнату. Она была пуста! Рауль, заперев дверь на ключ, зажег все лампы. Прошел в туалетную комнату, открыл шкафы, ощупал влажными руками все стены. Ничего!

— Ах так! — недоуменно проговорил он. — Значит, я уже схожу с ума?

Минут десять он стоял в пустой артистической, слушая шипенье газа, и хотя он был очень влюблен, ему даже не пришло в голову унести с собой хоть ленту, которая хранила бы для него запах духов любимой. Потом он вышел и побрел прочь, ничего перед собой не видя. Так он шел некоторое время, пока в лицо ему не пахнуло ледяное дыхание. Он оказался около узкой лестницы, по которой спускался кортеж рабочих, тащивших носилки, прикрытые белым покрывалом.

— Где здесь выход? — спросил Рауль.

— Вы же видите! Прямо перед вами, — ответили ему. — Дверь открыта. А теперь пропустите нас.

Он машинально поинтересовался, указывая на носилки:

— А это что такое?

— Жозеф Бюкэ, его нашли повешенным на третьем этаже подвала, между стойкой и декорацией к «Королю Лахора».

И Рауль отступил в сторону, пропуская кортеж.

III. ГЛАВА, в которой господа Дебьен и Полиньи впервые сообщают новым директорам Оперы, Арману Моншармену и Фирмену Ришару, истинную и загадочную причину своего ухода из Национальной академии музыки

А в это время проходила церемония торжественного прощания.

Я уже говорил, что этот удивительный праздник давали по случаю своей отставки Дебьен и Полиньи, которым хотелось уйти красиво.

В программе этого трогательного и грустного вечера принимали участие самые известные в Париже лица.

Основные торжества состоялись в танцевальном зале; в самом центре зала стояла прекрасная Сорелли, она держала в руке бокал шампанского и твердила про себя прощальную речь, ожидая появления отставных директоров. Позади нее столпились молодые и не очень молодые балерины из кордебалета, некоторые шепотом обсуждали события прошедшего уже дня, другие украдкой перемигивались с поклонниками, которые шумной толпой окружили буфет, воздвигнутый на наклонной платформе между двумя декорациями Буланже к воинственным танцам с одной стороны, к буколическим — с другой.