Призрак гнева - [17]

Ах, дьявол…

На тропинке, за спиной у чужака, раздался хруст снега, шорох гравия, разговор и смех. Людей они не увидали, потому что их пока скрывал от глаз выступ скалы.

— Они, они, это они, — забормотал чужак. — Я так и знал, что вы обо мне не позабудете! Я сейчас. Сейчас! Вот только надо… мне вот только надо здесь похоронить…

Чужак засуетился. Его сосредоточенный взгляд уперся в Брана — да так и замер на нем.

Черт, уж не меня ли он хоронить собрался?

Бран наполовину выхватил из ножен меч — и тут же устыдился этого. Больной ведь человек, что же, я на него с мечом кидаться начну?

Чужак вытянул руки, как слепой, глаза закатились, а лицо судорожно подергивалось. Спотыкаясь, неуверенной походкой он двинулся прямиком на Брана. Тому сделалось жутко. Чужак что-то бормотал, оскалив зубы, с пеной на губах. Надо мотать отсюда. Черт его знает, этого идиота, может, он опасен.

Люди появились из-за скалы неожиданно, заставив Брана вздрогнуть. Это были женщины, верней, молоденькие девушки. Завидев на тропе парней, они остановились, и собаки, что были с ними, забрехали. Губы чужака расползлись в бессмысленной улыбке. Медленно, точно спина у него заржавела, он начал поворачиваться к девушкам. Те завизжали, побросали бадьи и кинулись бежать. Единственная из них, маленькая, темноволосая, не побежала.

— Стойте! — крикнула она, — куда вы? Это же Хелмунт!

Они не слушали, мчались, будто за ними гналась волчья стая, покуда с визгом не скрылись за скалой. Заразившись общей паникой, собаки поджали хвосты и с брехом рванулись следом, то и дело оглядываясь.

— Вот глупые, — девушка отбросила за спину темные длинные косы. Бран ее узнал. Это была Улла.

Чужак засмеялся, запрокинув голову и скаля зубы. Он качался на месте, будто дерево в грозу. Улла безбоязненно приблизилась к нему. Маленькая, как подросток, она не доставала чужаку и до плеча. Протянув руки, она коснулась его щек, и безумный смех сразу оборвался.

— Все хорошо, Хелмунт, — сказала девушка, держа его лицо в ладонях. — Все в порядке. Я с тобой, никто тебя не тронет.

Бран оторопело наблюдал за ними. А ведь девчонка, кажется, совсем его не боится. Похоже, она вообще ничего не боится. Надо же…

— Никто тебе ничего не сделает, — повторила Улла.

Чужак затрясся и тяжело осел на землю, а Улла осталась стоять над ним. Во взгляде явственно читалась жалость.

Бран спрыгнул с лошади, и она обернулась.

— Привет, — сказал он.

— Привет, — ее тон был сдержанным, а из глаз смотрела настороженность. Ну вот, психа она не боится, а меня боится.

— Чего это он? — Бран кивнул на Хелмунта. Тот сидел на земле, костлявые плечи ходили ходуном. Он, казалось, плачет.

— У него это бывает иногда, — ответила Улла. — Ты с ним поссорился, да?

— Да ничего я с ним не ссорился. Просто он ко мне пристал, как пиявка. Он чего, сумасшедший?

— Да вовсе нет, — не без досады отозвалась Улла. — Это у него такие припадки. И никакой он не сумасшедший, а даже очень умный парень, в жизни никого еще не тронул.

— А чего ж тогда эти убежали? — спросил Бран.

— Потому что глупые. Кстати, может быть, они вовсе не его испугались.

— А кого же?

Улла промолчала. Большие темные глаза рассматривали Брана. Тот нахмурился.

— Ты хочешь сказать, что они испугались меня. Так?

Девушка опустила взгляд.

— Ну, а ты чего ж тогда не убежала? — спросил Бран. — Если я такой ужасный — чего же ты не убежала, а?

Улла отвернулась. Сумасшедший что-то тихо, фальшиво, неразборчиво запел.

— Ты ведь возвращался в поселок, правда? — после минутного молчания спросила девушка.

— Да.

— Может, пойдем вместе?

Бран пожал плечами:

— Идем, только как же…

— И его с собой возьмем, — проговорила Улла. — Когда он такой, его оставлять никак нельзя.

Присев перед сумасшедшим, она отвела его руки от лица.

— Хелмунт, — позвала она — Ты меня слышишь, Хелмунт? Все, идем домой.

Пение безумца стало громче. Сумасшедший пел — и раскачивался в такт своей песне. Улла улыбнулась.

— Очень красиво, — ласково промолвила она — По дороге споешь, хорошо? Идем. Вставай.

Девушка заставила Хелмунта подняться и взяла за руку.

— Идем, Бран, — сказала она. — Не бойся его, он правда не опасный.

Всю дорогу до поселка они молчали. Хелмунт, будто пес, тащился следом и мурлыкал что-то себе под нос.

Возле каменной кладки, окружавшей занесенные снегом огороды, Улла остановилась и обернулась к Брану. Тоненькая и маленькая, она была ниже невысокого спутника на полголовы.

— Вот мы и пришли, — сказала она. — Не обижайся, ладно?

— На что?

— На то, что я сказала. Ну, что они тебя испугались. Я же понимаю… я же и сама… Я, конечно, слабей тебя, и всего этого не умею, но меня тоже многие опасаются, я тоже вечно как белая ворона. А вот он меня не боится, — девушка указала на Хелмунта, который сидел на каменной ограде. Ссутулившись и понурив голову, он выглядел усталым. Длинные руки свисали меж колен.

— Вообще-то, это я должен прощения просить, — выговорил Бран. Улла обернулась, и он добавил, глядя ей в глаза:

— Неудивительно, что все от меня шарахаются. После того, что я натворил… — он прикусил губу и замолчал.

— С тобой такое часто бывает? — Улла не отводила взгляда.