Призрак бродит по Техасу - [54]

Я заставлял себя не думать об этом, а помнить только, что я Кристофер Крокетт Ла Крус и совершаю турне по Техасу с труппой странствующих революционеров, причем ангажемент мой ограничен физиологическим пределом. Последнее было вовсе не выдумкой: я страдал от дурного пищеварения, а сила тяжести непрерывно меня выматывала, несмотря на экзо и гагачий пух. В конце концов я настоял на теплой ванне — в рыболовной сетке, чтобы не утонуть. Ни малейшего облегчения. Пришлось обратиться с просьбой раздобыть лохань тяжелой воды; возможно, в ней я обрел бы плавучесть. Надо мной только посмеялись. И больше всех Рейчел — дескать, запросы у меня более дорогостоящие, чем даже у папочки.

Тем не менее мы с ней очень мило побеседовали, причем вновь обратившись к теме истории. Пусть по-разному, но былые США вызывали у нас ностальгическую тоску — каким вдохновляющим примером в промышленности и науке служила всему миру эта исчезнувшая страна! Каких поистине великих людей подарила ему! Франклин, Джефферсон, По, Линкольн, Эдвин Бут, Ингерсолл, Дэвид Гриффит, Мартин Лютер Кинг и многие, многие другие.

Идеальная была страна для людей с буйным воображением, для первопроходцев в области географии и индустрии, но потом истинное величие перешло в манию величия, которую принялись рекламировать с помощью только что открытых средств массовой информации. Мы оплакивали роковую слабость этой здоровой разумной страны принимать верные, а затем неверные решения, и уж эти последние выполнять вопреки всем доводам рассудка с чисто пуританским извращенным упрямством. Гражданская война, которая освободила рабов и сменилась десятилетием темных махинаций. Великий Эксперимент с запретом алкогольных напитков вскормил богатый преступный мир Америки и позволил ему укрепиться. А позже — истеричная кампания против марихуаны с точно такими же результатами. Мечта о монополии на атомную мощь — и нескончаемые кошмары. Долгое "Приключение в Индокитае" — и его трагические последствия для всей Терры.

Нация, выросшая на ковбойских побасенках, на иллюзиях вечной правоты и нескончаемых побед.

Нация, стремившаяся сочетать в одних и тех же людях плотскую жадность к еде, удобствам, собственности — и пуританскую мораль. Беспощадная конкуренция — и товарищеское сотрудничество. Робкое стремление к самосохранению — и бесшабашная жертвенность. Закаленная, но послушная молодежь. Преклонение перед успехом, пока его можно объяснять чистой удачей — и ненависть к незаурядности, полученной от природы и (или) ценой неустанного труда. Великие ученые, великие мыслители — и презрение к ним. Государственная политика социальной беспечности — и колоссальные личные богатства. Всеобщее богатство — и расовая дискриминация. Короче говоря — нуль-программа. Порядок, контрпорядок, беспорядок. Неудивительно, что даже Техас в сравнении выигрывал.

Рейчел объяснила мне, что взгляд Лапоньки на техасский правопорядок заметно упрощен, но признала, что конечной опорой власти ее отца является Техасская Кабала, подчинившая себе американскую политику с середины XX века.

Я сказал Черной Мадонне, что она и капитан Череп своими сентиментальными вздохами над исчезнувшими США доказали, в какой мере они — безнадежные романтики, бросающиеся в бой за заведомо безнадежное дело — и чем безнадежнее, тем с большим жаром. Ей это понравилось, и мы уже было добрались до самого существенного, но тут в мою якобы личную палату в брошенном приюте для умалишенных, где устроила бивак наша труппа, без стука влетела Лапонька.

И вновь все обошлось без стычки, и словно бы без малейшего нехорошего чувства. Обе девушки упорхнули рука об руку. А мне опять осталось тягостное возбуждение, не завершившееся катарсисом. Я решил отказаться от женщин. Во всяком случае, на Терре. И уж конечно, на эту ночь.

Тридцатого аламо погода оставалась пасмурной. Как и мое настроение. Мы играли в Топеке. Точное повторение спектакля в Уичито. Исполнение — если не считать меня — безнадежно любительское. Я ввел в сценарий краткое появление на сцене Лапоньки и Рейчел. Эль Торо, Гучу, отец Франциск безоговорочно забраковали мое нововведение. Латиноамериканцы и индейцы, заявили они, не терпят, чтобы женщины высовывались. Тот же комитет был шокирован моим желанием для разнообразия надеть белокурый парик.

Позже Эль Торо выбрал минутку, чтобы договориться со мной наедине об уроках ораторского искусства. Я согласился давать ему вышеупомянутые уроки с условием держать их в тайне — насколько позволит его бычий голос. Ну, во всяком случае, мне, возможно, удастся подсократить время, которое он расходует на демонстрацию своей мускулатуры.

Я решил, что Р. и Л.К. стакнулись между собой у меня за спиной. И держался с ними очень холодно. Хватит интимных тет-а-тетов! Если меня еще раз прервут, я не вынесу!

Впрочем, уединиться с женщиной мне было бы не так-то просто! Фаннинович ходил за мной буквально по пятам, порываясь испытать мой экзо, проверить батарейки, добавить энергии, внести изменение в схему проводки… Его идеи и влюбленность были неисчерпаемы! Меня томило ощущение, что я — чудовище Франкенштейна, за которым гоняется Томас Альва Эдисон. Нет, точно, все немцы — маньяки.