Призрачный сыщик - [20]
Написано хорошими чернилами, буквы красивые – видно, что писал человек образованный. Подписи, увы, не было.
Заняться все равно было нечем, и я решил развлечь себя чтением – впервые с тех пор, как вечеринка у графа Ньютауна закончилась плачевным для меня происшествием. История оказалась интересная: страшный рассказ про молодого аристократа Фридриха, который себе на беду забрал коня из конюшни своего врага. Как вы понимаете, конь ему ничего хорошего не принес. Я решил, что неизвестный мне американец по имени Эдгар По далеко пойдет.
Отдельно мне понравился эпиграф. Даритель аккуратно подчеркнул его волнистой линией – я узнал те же чернила, которыми было написано посвящение: «При жизни был для тебя чумой – умирая, буду твоей смертью». Мартин Лютер.
Глава 5
Вьюнок и сталь
От чтения меня оторвал какой-то звук. Я прислушался. До этого шум машин был убаюкивающим и ровным, а тут в него вклинился тихий лязг. Вместо того чтобы отмахнуться – просто воображение разыгралось из-за книги, вот не зря в пансионе страшные истории были под запретом, – я обвел взглядом зал, пытаясь определить источник звука. И замер.
Я будто сам оказался в том жутком рассказе. Ну зачем я его читал, почему мне не попался сборник рецептов или поэма о любви! Потом сквозь сжавшие меня щупальца страха пробилась мысль: «Чему удивляться? Моя жизнь давно как роман ужасов». Сюда бы этого Эдгара По, мы бы нашли, о чем поговорить.
Не отводя взгляда от того, что происходило за пару рядов от нас, я пихнул Кирана в бок. Увидев свою книгу в моих руках, он сердито выхватил ее, потом глянул туда же, куда я, и лицо у него вытянулось.
Рука девчонки лет тринадцати как-то съехала с ручки станка и попала в его крутящуюся часть. Я не видел, как это произошло, только то, что было после: рука застряла между деталями, а механизм по инерции все еще крутился. Бредущие по улицам мертвецы? Ерунда. Вообразите первостатейный кошмар: в механизм попадает рука живого на вид человека, а он не делает ничего, чтобы освободиться. Стоит точно как прежде, глядя перед собой. Обычный организм всегда себя защищает: человек кричит, зовет на помощь, делает все, чтобы спастись. Наше тело подает множество сигналов бедствия, и, как бы ни были они страшны и печальны, куда хуже полное отсутствие реакции.
А еще живые не станут заниматься своими делами, когда с кем-то поблизости случилась катастрофа. Кажется, бросаться на помощь соплеменнику свойственно даже не самым лучшим из нас. В первую ночь после своего оживления, услышав крики Молли в переулке, я не смог пройти мимо, хотя вряд ли занял бы первое место в списке милосердных и заботливых жителей земли. А восставшие к девчонке даже не повернулись.
Стараясь не ловить ничьих взглядов, я подошел и освободил ее руку. Глядеть вниз было страшно, и все же исследовательский интерес, доставшийся мне от общения с Беном, заставил посмотреть. Легче не стало (прямо как юному аристократу Фридриху от спасения коня).
По моим венам тек прозрачный раствор, придуманный Беном, и я был уверен, что хоть в этом отношении уникален: остальных ведь не Бен оживил, а волшебный ирландский камень. Так что я ожидал увидеть что угодно: кровь, вообще ничего или даже что-нибудь сверхъестественное, – но нет. Рука была сильно повреждена, – обычный человек умер бы от потери крови, – но в жилах текла знакомая прозрачная жидкость, похожая на воду. Я отпрянул. Это невозможно, Бен ведь их не оживлял!
Я думал, что побил все рекорды в дисциплине «испуг для тех, чье тело не может ничего чувствовать», но ошибался. Отвел глаза всего на минуту, а когда посмотрел снова, рука уже выглядела не так плохо, словно начала заживать. Я зажмурился. Потом кое-как разлепил глаза. Рука девчонки на вид была совершенно здорова: да, иссиня-бледная, как у всех нас, но в остальном…
Вместо того чтобы сбежать с криком, я поступил так, как поступил бы Бен: раскрутил ручку станка и положил на нее ладонь девчонки, чтобы проверить, сохранилась ли функциональность. Еще как! Она слабо сжала пальцы и как ни в чем не бывало продолжила работу. Я испытал резкий приступ мучительного ужаса.
– Вам что-нибудь острое поискать? – тихо спросил Киран.
– З… зачем?
– Ткнуть себя. Я думал, вы захотите проверить, вы сами такой же неубиваемый или нет.
Я тоже об этом думал, но нет, нет, не может быть, конечно, я не такой!
– Давай, – обреченно ответил я.
– Вон под тем станком какой-то железный прут валяется.
Я думал, он будет настолько любезен, что принесет мне его, но переоценил ирландскую вежливость. Пришлось самому лезть под станок. К счастью, прут оказался довольно острый: видимо, какая-то выпавшая деталь. Я с силой ткнул прутом себя в руку. Ранка выглядела совсем не как у живых: просто выступило немного раствора. Затем прямо у меня на глазах прокол начал затягиваться, превратился в бледную точку и исчез вовсе. Интересно, если выстрелить мне в грудь, рана тоже заживет?
Ну все. Я проклят, как бедняга Фридрих. Прав был Бен: я больше не результат его эксперимента, из-за волшебного камня я ожил второй раз совсем на других условиях, а это значит, что…
– Вы неубиваемый, – философски изрек Киран. – Жуть жуткая!
