Призрачный странник - [24]

Но там никого не было.

По его спине прошёл холодок, колючий озноб, и от необъяснимого страха вспотели ладони. Дрожащими руками он схватил лапму и поднял её, ярче освещая пространство вокруг себя.

— Кто здесь? — громко позвал он. Сердце у него колотилось.

Никто не ответил. Единственным звуком был отдалённый шум двигателей, слабое гудение самой лампы, да изредка — приглушённое попискивание испытательных приборов.

Злясь на себя, Скотти продолжил работу. Но через некоторое время страх, нарастающая тревога и жутковатое чувство одиночества в этом огромном гулком помещении стали так сильны, что он снова поднялся. Захватив лампу (излишняя предосторожность, о которой он и не подумал бы в других обстоятельствах, поскольку мерцавшие высоко над головой люмопанели давали достаточно света, а ангар он знал не хуже, чем собственную каюту) он прошёл к распределительному щиту и включил всё освещение в гигантском отсеке.

Возвращаясь на место, он покачал головой. Всё благоразумие уроженца Глазго протестовало против этого, но факт оставался фактом — при свете он чувствовал себя значительно лучше.

* * *

Примерно в это же время мистера Спока вызвали в главный компьютерный зал.

— Мы слышали это три или четыре раза, сэр, — доложил Миллер, взъерошивая пятернёй свои жёсткие, коротко стриженые волосы. — Что-то вроде стука. Я слышал, Джакомо слышала…

Он покачал головой. Спок был знаком с его работой — и в качестве помощника мистера Скотта в инженерном отделе, и в качестве заместителя одного из старших специалистов по компьютерам — и знал, что его суждениям можно доверять.

— Здравый смысл говорит мне, что это должен быть механический звук — на звездолётах ведь мыши не водятся — но он возникает с таким беспорядочным интервалом по времени, что я не знаю, что и думать.

— Очаровательно.

Спок задумчиво прошёлся вокруг центрального вычислительного ядра — монолита высотой по плечо, двухметровой длины и почти метровой ширины, выкрашенного в нейтральный оттенок синей флотской униформы и окружённого концентрическими рядами информационных банков, терминалов, алгоритмических блоков, рабочих столов, микросхемных сканеров и мониторов. Его шаги глухо отдавались на рельефном покрытии пола, под которым скрывалась паутина кабелей и проводов, соединающих этот огромный нервный центр с каждым экраном наблюдения, видеодатчиком и считывающим устройством на корабле.

— Где, по вашим впечатлениям, находился источник шума? В этой комнате?

— Вообще-то нет. Сначала я подумал, что оно доносится откуда-то из-под пола, сантиметров на сорок ниже перекрытия. Но, честно говоря, сэр, это чертовски трудно определить.

Спок кивнул. Он с трудом мог себе представить, что слух землян может быть настолько несовершенным, особенно когда требовалось определить направление, но ему так же трудно было понять, как люди выдерживают невыносимый, тошнотворно-звериный запах животных протеинов, которыми они привыкли насыщаться. Во всяком случае, доклад Миллера был точен, и, возможно, трудность определения источника звука сама по себе являлась важным признаком.

— Благодарю вас, энсин, — сказал он, возвращаясь к столу, где оставил свой маленький ремонтный набор, чтобы взять фонарик. — Я побуду здесь некоторое время. Вы свободны.

Он работал уже 1.3 часа, не обнаружив никаких неисправностей, когда сам услышал эти звуки.

В первый раз он заподозрил неладное, когда в зале над ним (а он лежал в тесном, как гроб, простенке между перекрытием палубы и настилом пола, методично проверяя каждый сантиметр проводки с фонариком и ионным излучателем) внезапно грянула бодрая чужеземная музыка. От неожиданности он дёрнулся и чуть не ударился головой об изнанку пола. Он распознал одну из самых эксцентричных разновидностей того, что на Земле считалось популярной музыкой, и понял, что кто-то — по всей вероятности, Миллер — подключил где-нибудь в зале портативный плеер. Хотя как можно работать в таком шуме — оставалось для Спока загадкой.

Секундой позже он осознал, что не слышал гулкого топота над собой, когда неизвестный прошёл по полу, чтобы включить музыку.

Он выбрался из люка и быстро отыскал плеер — гладкую чёрную коробочку размером с ладонь, спрятанную на полке с запасными батареями. Он выключил прибор и оглядел пустой зал.

Он, несомненно, должен был услышать шаги, если бы кто-нибудь прошёл от дверей к этой полке.

Когда музыка оборвалась, тишина в помещении показалась ещё более глубокой. Главный компьютерный зал располагался посреди восьмой палубы; как нервный центр корабля, он был тщательно защищён на случай нападения или аварии, и, хотя с одной стороны к нему прилегали зоны отдыха и развлечений, а с другой стороны — камбуз и прачечная, он был так хорошо изолирован, что ни один звук из коридоров или соседних комнат не проникал сюда. Спок стоял, сжимая плеер в худощавых руках, прислушиваясь и чувствуя непонятное, навязчивое беспокойство, от которого прошёл озноб по коже и на секунду, лишь на секунду участилось дыхание.

Разумеется, это было нелепо. Он сделал медленный вдох и сосредоточился на поиске источника этого… страха? Его слух был достаточно чутким, чтобы различить ультразвуковое воздействие, но здесь не было ничего подобного… Возможно, запах? Некоторые виды газов могли вызывать нервозность и тревогу, а вентиляционная система «Энтерпрайза» была достаточно избирательной, чтобы заполнить отравой одно помещение, не затрагивая смежные комнаты. Спок быстро подошёл к терминалу и ввёл код доступа к протоколам системы управления атмосферой, но в длинных столбцах чисел, что через мгновение замелькали на экране, не было ничего необычного. И ничего, что могло бы объяснить внезапное ощущение леденящего холода.