Призрачный двойник - [5]

Стоя в темноте, мы услышали, как на противоположной стороне двери заворачиваются болты, а затем донесся негромкий смех.

— Мистер Эванс, — сказал Локвуд. — Откройте дверь. Немедленно.

В ответ прозвучал приглушенный, но отчетливо слышимый голос.

— Вы должны были уйти, когда у вас еще была такая возможность! А теперь ищите наверху, сколько вам будет угодно. Чувствуйте себя, как дома! А в полночь вас самих найдет призрак. Я же приду утром, чтобы прибрать то, что от вас останется.

Затем послышались удаляющиеся шаги — тук, тук, тук бархатными домашними туфлями по деревянным ступенькам.

— Прелестно, — сказал голос из моего рюкзака. — Дали себя одурачить какому-то старому пню на пенсии. Великолепно. Потрясающая команда.

На этот раз я не приказала черепу заткнуться. Как ни крути, он был прав.

2

Теперь погодите. Наверное, прежде чем продолжить рассказ о том, что случилось дальше, мне стоит остановиться и объяснить, кто я, собственно, такая. Меня зовут Люси Карлайл. Я зарабатываю на жизнь тем, что уничтожаю призраки беспокойных, вернувшихся с Другой стороны, мертвецов. Я могу кинуть соляную бомбу на пятнадцать метров, причем даже без разбега. Я способна держать оборону сразу против троих Спектров с одной лишь, да и то сломанной, рапирой (это однажды случилось со мной на Беркли Сквер). Я умею ловко обращаться с ломиками-фомками, магниевыми вспышками, цепями и свечами. Могу в одиночку заходить в зараженные призраками помещения. Я могу не только видеть Гостей, но и слышать их голоса. Мой рост слегка не дотягивает до ста шестидесяти пяти сантиметров, мои волосы напоминают цветом гроб из орехового дерева, а на ногах я ношу непроницаемые для эктоплазмы тяжелые рабочие башмаки тридцать восьмого размера.

Ну вот, можно считать, что теперь мы с вами познакомились.

Вернемся в Уайтчепел. Итак, я стояла вместе с Локвудом и Джорджем на лестничной площадке второго этажа семейного пансиона «Лавандовый домик». Почему-то вдруг стало очень холодно. А еще я понемногу начала слышать.

— Не думаю, что каким-то способом можно сломать эту чертову дверь, — сказал Джордж.

— Безнадега… — произнес Локвуд тем отстраненным, безразличным тоном, какой появляется у него, когда он начинает смотреть. Зрение, Слух и Осязание — вот три основных разновидности парапсихологического Дара. У Локвуда было самое острое зрение из нас троих. У меня — самый лучший Слух и Осязание. Джордж… Ну, можно сказать, что он универсал. А можно сказать, что он обладает всеми тремя Дарами, только они у него очень средненькие по силе.

Я приложила свой палец к оказавшемуся рядом со мной выключателю на стене, но щелкнуть им не спешила. Темнота обостряет парапсихологическое восприятие. Страх обостряет его до предела.

Мы слушали. Мы смотрели.

— Пока ничего не вижу, — сказал, наконец, Локвуд. — А что у тебя, Люси?

— Голоса. Шепчущие голоса.

Они напоминали мне шум толпы — настойчиво, наперебой пытались что-то втолковать мне, но я не могла разобрать ни слова, настолько слабыми были эти голоса.

— А что говорит твой приятель в банке?

— Никакой он мне не приятель, — фыркнула я и спросила, ткнув кулаком в рюкзак. — Эй, череп! Ты где?

— Здесь призраки, я чувствую их. Много, очень много призраков. Ну, теперь-то ты согласна с тем, что нужно было пришить того старикашку, когда была такая возможность? Вот послушалась бы ты меня тогда, не попали бы все вы в эту переделку, правильно?

— Ни в какой мы пока не переделке! — огрызнулась я. — И, между прочим, не можем мы вот так взять и прирезать подозреваемого. Я уже объясняла тебе это, сколько можно? Ведь мы даже не были уверены тогда, внизу, что они виновны!

Локвуд многозначительно прокашлялся. Да, это правда, я иногда забываю о том, что остальные не слышат слова черепа, и потому до них доходит только одна — моя — половина разговора.

— Простите, — сказала я. — Просто он достает меня, как всегда. Но утверждает при этом, что здесь полно призраков.

В темноте на долю секунды вспыхнул светящийся дисплей градусника Джорджа.

— Последние данные о температуре, — сказал Джордж. — Она понижается. Упала на пять градусов по сравнению с тем, что было у подножия лестницы.

— Ну, да. Эта пожарная дверь служит барьером, — узкий, как карандаш, луч света из фонарика Локвуда стрельнул вниз, лизнул серую рубчатую поверхность двери. — Вон, смотрите, они обшили ее железными полосами. Это позволяет нашей милой парочке чувствовать себя совершенно спокойно на своем первом этаже. Но те, кому не повезло снять у них комнату наверху, становятся жертвой того, кто прячется там в темноте…

Он сделал луч фонарика шире, и медленно провел им по всем сторонам вокруг нас. Мы стояли прямо у тесной лестничной площадки, довольно чистой, с дешевыми красными занавесками и старым кремовым ковром. В полумраке тускло светилось несколько пронумерованных фанерных дверей. На уродливом столике рядом со следующим лестничным пролетом лежала стопка потрепанных журналов с загнутыми на уголках страницами. От ковра поднимались бледные, тонкие завитки зеленоватого тумана, они медленно огибали наши лодыжки. Фонарик замигал — это стремительно разряжалась его батарейка (совершенно свежая!). Так он вскоре и вовсе погаснет. Внутри каждого из нас нарастало напряжение, каждого начинал охватывать страх. Мы чувствовали, что приближается нечто ужасное, и оно уже совсем близко.