Призрачные нити - [14]

Черная нить мягко обвила запястье, поглощая небольшие капли крови вместе с эмоциями. Темной магии всегда нужны чувства.

* * *

Под утро Эмма спустилась на кухню. Голова раскалывалась, откликаясь болью при каждом движении. О ночных кошмарах ей напоминали лишь новый шрам на втором запястье и навязчивый аромат лаванды. Он витал в доме, наполнял его угнетающим спокойствием. На кухонном столе лежали скомканная записка и старая книга.

«Я уехала на неделю в Миртвест на лечение. Извини, что не предупредила раньше, думала, что здоровье не подведет…

Морин»

Чейз в растерянности разглядывала неровный клочок бумаги. Почувствовав прохладу в доме, она передернула плечами. Когда уже будет отопление? Но, несмотря на прохладу, ведьму больше волновал отъезд Морин. Она оставила племянницу одну в остывшем доме. Без защиты, без объяснений – на произвол судьбы. Эмма хотела найти оправдание тетушке. Сложно поверить, но, возможно, та просто была не готова к ответственности за кого-то. Морин столкнулась со своим самым большим страхом – ей не хотелось пережить смерть еще одного близкого ей человека. И она сбежала, надеясь, что все решится само собой. Но так ли это? Чейз хотелось верить, что нет, но едкий осадок в душе подсказывал, что эти надежды пусты – тетушка не настолько сумасшедшая, чтобы оставаться наедине с проклятой племянницей.

Ведьма взяла в руки книгу. Ветхий переплет покрылся пылью. Его не открывали, наверное, несколько лет, а может, и больше. Некогда светлые страницы пожелтели, а кое-где тронулись оранжевыми пятнами. Фолиант пах сыростью. Мелкие буквы ровными строчками заполняли пространство. Увесистый том тяжело лег в руки Эммы.

Это была история небольшого на то время городка, основанного семьей из Шотландии.

Норд, как и многие переселенцы, обживал новые земли. Он создал это поселение в надежде, что его близкие и друзья навсегда обретут родину – место, которое будет их домом. Спустя некоторое время деревня разрослась в небольшой поселок, в котором единственным условием проживания для ведьмаков был знак отличия – шрам в виде букв или символов. Каждый, кто согласился здесь проживать, приобретал свое счастье и проклятие одновременно. Норд, боясь остаться одиноким, создал обратную сторону заклинания: всех, кто покинул эту местность навсегда, рано или поздно настигает месть. Уедешь – погибнешь.

Знаки символизировали магию или склонности человека, позволяя ему преуспевать в этих делах и давая возможность Норду уберечь своих близких от трагедий. Сотни ночей он провел в поиске заклинания времени. Магии, которая позволит ему и некоторым избранным стать частью города, чтобы быть там, где нужно. Он мог перемещаться во времени, чтобы спасти свою жену от уготованной ей гибели в огне или сохранить жизнь тонущего мальчишки, не дав ему зайти в воду. Норд обладал редким даром предвидения и использовал его в благих целях, как ему казалось.

После смерти основателя город остался сгустком магии, которая жила, дышала, слушала и слышала. Она стала полноценным владельцем этих земель. Иногда люди случайно попадали в прошлое, иногда пропадали навсегда. Самозабвенное желание Норда быть нужным стало счастьем и одновременно кошмаром для местных жителей. Спустя столетия ужас постиг Нордвуд. Многих находили мертвыми и истерзанными, некоторые исчезали без вести… Магия без владельца вышла из-под контроля.

Громкий звук разбившегося стекла вернул Эмму в реальность. Девушка выглянула из окна и увидела Анри, сидящего на пороге своего дома с разбитыми в кровь руками. Веранда вокруг него была усыпана осколками. Он курил. Едкий дым окутывал побелевшее лицо, дрожащие руки с трудом подносили горящую сигарету. Глубокий вдох, после которого прозвучал хриплый кашель.

Ей не было жаль его – она сочувствовала. Жалость – это самое страшное чувство, которое ты можешь испытывать по отношению к людям. Жалость заставляет делать лживые поступки, говорить лестные слова, чтобы не задеть человека. Она убивает все эмоции, делая тебя заложником обстоятельств, обязанным идти по узкой тропе до самого конца.

В уставшем, потрепанном юноше она видела себя: брошенную, перегоревшую, запертую в туманном городке навсегда. Чейз устала. Устала от своего бессмысленного нахождения в этом городе, от пустоты и волнения, которые одолевали ее со вчерашнего дня, от безысходности. Но Анри чувствовал, и это сводило его с ума. Эмма украдкой взглянула на свежий шрам – он слегка светился, впитывая ее эмоции.

Чейз наспех накинула пальто и спустилась по лестнице. Тяжелая металлическая калитка мягко поддалась. Ступая по брусчатке, Эмма нервно покусывала нижнюю губу, судорожно соображая, с чего начать разговор и стоит ли его начинать.

Брэйден устремил потухший взгляд в пол. Сейчас его ничто не тревожило. Впервые за последние сутки он ничего не чувствовал, будто кто-то перенимал на себя его эмоции. Усталость давала о себе знать.

– Анри, – тихий женский голос заставил его вздрогнуть. Окурок выпал из рук.

Он поднял голову и нахмурил густые брови. Во взгляде читалось непонимание.

– Ты говорил обратиться к тебе за помощью, если она мне понадобится, – медленно проговаривая слова, Чейз сложила руки на груди, чтобы не показывать свои дрожь и страх.