Признания шпиона - [53]

Почти в то же самое время, когда КГБ пытается установить личность нашего агента, один из офицеров ЦРУ выясняет, что наши радиосообщения можно перехватить. Этот инженер ставит все Управление на уши, рисуя им ужасные картины. По улицам раскатывают машины с аппаратурой времён второй мировой войны, все радиопередачи прослушиваются, а потом определяется, чей приёмник настроен ка нашу частоту. Инженер настаивает на том, чтобы полностью изменить устройство радиоприёмников, выдаваемых нами агентам, и установить в каждом специальный экран, который помешает Советам перехватывать сигналы. Я был против этого. Было бы куда опаснее выдавать агентам специально переоборудованные радиоприёмники… Вероятность того, что КГБ мог подключиться к конкретной радиопередаче, была невелика. Почему я так думал? А потому что Москва — это огромный город, в котором полно многоэтажных домов… Население Москвы — почти десять миллионов человек… Даже если бы КГБ и располагал всеми этими новейшими технологиями, разве смог бы он вычислить нужную квартиру с радиоприёмником? Именно это я имею в виду, когда говорю, что тигра-то на самом деле не было.

Я спросил Юрченко, удалось ли КГБ поймать шпиона, и тот мне ответил, что у обоих подозреваемых изъяли радиоприёмники и установили в них по микрофону. Таким образом, сидя в соседней квартире, можно было определить, на какую волну настроены приёмники потенциальных предателей. И вот здесь уже тигр и впрямь показал свои зубы! Так что у КГБ не было технических возможностей, чтобы вести себя подобно непобедимому тигру… Однако кое-что он умел.

Самое смешное, что сотрудники КГБ так ничего путного и не услышали, потому что мы не посылали этому парню сообщений. Я спросил Юрченко, на кого пали их подозрения, и тот назвал имя сотрудника министерства иностранных дел. Одним словом, попали пальцем в небо. Конечно, в конце концов КГБ арестовал нашего агента, но не благодаря использованию электронных средств. Я сообщил КГБ его имя. Вот как настоящий тигр получал нужные сведения.

Глава 11

Любовь заменяла им все. По крайней мере, на первых порах.

Накануне Рождества 1983 года Рик с Розарио переехали в скромную квартирку в районе Фоллз Черч, на окраине Вашингтона. Кроме «вольво" 1974 года у Рика практически ничего не было. За исключением одежды и нескольких книг, которые он привёз из Мехико-Сити, все остальное имущество осталось в нью-йоркской квартире у Нэн. Рик и Розарио приобрели подержанную мебель и постепенно начали покупать все необходимое для совместной жизни. Подумать только, сколько всякой всячины нужно для того, чтобы обставить дом, удивлялся Рик. Большую часть расходов он оплатил по кредитной карточке "Америкэн экспресс", принадлежавшей ему и Нэн. Через несколько недель, когда сломался "вольво", ему пришлось потратить ещё 800 долларов. Розарио все ещё оплакивала своего отца и беспокоилась о матери, оставшейся в Боготе. Она звонила Сесилии почти каждый день. Рик не протестовал, хотя их ежемесячные телефонные счета вскоре стали превышать 400 долларов. Он завёл вторую кредитную карточку и сразу же исчерпал ее максимальный лимит — 5 тысяч долларов. Но это не имело значения. Впервые за много лег он чувствовал себя счастливым. Розарио, казалось, тоже была счастлива. Она пекла хлеб, купила печатную машинку для работы над докторской диссертацией и, как только Рик переступал порог, начинала суетиться вокруг него. Подруг у Розарио не было, но она на это не жаловалась. Они принадлежали друг другу.

По ночам они строили планы на будущее. Розарио мечтала завести детей, и Рик, сам себе удивляясь, сказал ей, что тоже хочет ребёнка, хотя ему уже стукнуло 42. Во время отдыха в Плайя-дель-Кармен он пообещал ей, что, как только у них появятся какие-то средства, он уйдёт из ЦРУ, и сказал это вполне искренне. Правда, Рик ещё не решил, кем станет потом. Возможно, журналистом — писать он обожал. Мог устроиться куда-нибудь консультантом. Или попробовать себя в бизнесе. "мир у наших ног", — твердил Рик. Розарио льстили эти слова, но она неизменно напоминала ему, что Богота навсегда останется ее домом. "Иногда мне кажется, что я последняя патриотка Колумбии, — шутила Розарио. — все остальные мечтают стать такими же, как американцы!" в Колумбии она планировала воспитать своих детей и именно там собиралась встретить старость.

Ему нравилось представлять себя в роли эмигранта, гражданина мира. До поездки в Мексику Рик был невысокого мнения о Латинской Америке и ее культуре. Такие взгляды разделяли почт все его знакомые, особенно те, кто работал в правительстве. Для сотрудника ЦРУ или Госдепартамента назначение в Латинскую Америку означало службу второго сорта. Как позже заметил Эймс, нет большей нелепицы, чем лицемерные рассуждения Генри Киссинджера, Сайруса Вэнса или других чиновников из Госдепартамента о роли и значимости Латинской Америки во время нечастого визита за южную границу Штатов. Ха! Элитой Оперативного директората давным-давно себя провозгласили советологи, о чём все прекрасно знали. Это были "фронтовики", сражавшиеся с реальным противником. Второе место, по мнению Рика, занимала группа Ближнего востока во главе с арабистами, поскольку из-за конфликта между арабами и евреями этот регион не выходил из числа "горячих точек" планеты. Затем шли азиаты, которые после вьетнамской войны стали терять своё влияние, но не силу. Естественно, любого, кто просился в Западную Европу, считали дилетантом, ищущим лёгкой жизни. Однако благодаря односторонним и двусторонним связям Европы с Соединёнными Штатами не лишённый амбиций офицер мог добиться там успеха. Африканские страны в ЦРУ рассматривались как провинции ковбоев, живущих на всем готовеньком. Кому какая разница, попадёт или не попадёт Заир, или как его там сейчас называют, под коммунистический режим? Оставалась Латинская Америка — безопасное и комфортабельное убежище для посредственностей. Бытовавшее в Оперативном директорате мнение о том, что работать в латиноамериканских странах не престижно, не помешало Рику отправиться в Мехико-Сити, поскольку в то время' это назначение казалось ему идеальным компромиссом с Нэн. Но теперь он чувствовал, что Мексика его преобразила. Все, что Рик там пережил, казалось ему волнующе-удивительным. В Мехико-Сит он как бы родился заново. Еда, выпивка, поездки, разговоры — все в Мехико-Сит пробуждало его чувства и заставляло по-другому взглянуть на жизнь. У Рика появилось ощущение, что он может возродиться не только профессионально, но и как личность. Именно это он и сделал.