Признания шпиона - [46]

К весне 1982 года она вдруг осознала, что провела в колледже уже 12 лет, сначала ученицей, затем педагогом, и захотела изменить свою жизнь. Как-то раз ее отец, который стал ректором университета в Толиме, взял ее с собой на ленч в честь колумбийского президента Хулио Сезара Турбэ Алайя. После приёма Турбэ предложил Розарии вернуться в Боготу на президентском самолёте, и, беседуя с ним, она упомянула, что подумывает о переезде в Мехико. Правда, Розарио умолчала о том, что влюблена в женатого пилота, которого туда перевели. Через несколько недель президент Турбэ пригласил ее на ленч в свой дворец и предложил работу атташе по культуре. Так она попала в Мехико-Сити.

Диана Уортен знала, что Розарио относится к общественно-политической элите Колумбии. Однако денег ей явно не хватало, что Уортен показалось странным. "в Латинской Америке богатые женщины не работают, — рассказывала Уортен потом. — У латиноамериканок это вообще не принято, а Розарио, насколько мне было известно, часами просиживала на службе, что говорило мне о том, что ее семья небогата". "

Позже сама Розарио внесла ясность в эту ситуацию: "моя мать называет нас "обнищавшими аристократами". Я выросла среди богачей, но у нас самих богатства никогда не было". Она прибавила, что, будучи политиком, ее отец мог бы заработать миллионы долларов на взятках, но никогда их не брал. Она училась в лучших школах, но только потому, что ее награждали стипендиями, покрывавшими плату за обучение. Путешествуя по Европе, она останавливалась у родственников и для экономии ездила только на автобусах.

— К вашему сведению, когда я познакомилась с Розарио в Мехико-Сити, она была очень милая, чуткая и скромная, — заявила Уортен позже. — Розарио никогда не хвасталась своей образованностью или семейными связями и совсем не страдала снобизмом. Я бы даже сказала, что она изо всех сил старалась не смотреть на людей свысока.

Во время экскурсии в мексиканский городок Козумел, устроенной АМКОСАД, Розарио и Уортен жили в одном гостиничном номере. Рик позвонил ей в гостиницу, от чего Розарио была на седьмом небе. Она опасалась, что, вернувшись в Штаты, он снова исчезнет. Рик пригласил ее на День Благодарения в Вашингтон, где жил у своей замужней сестры Нэнси. Розарио согласилась. На День Благодарения к Нэнси приехали также младшая сестра Алисон и мать. Все семейство пришло в восторг от Розарио. Розарио предположила, что Рик уже сообщил жене, что любит другую, но он этого не сделал. Более того, Рик не сказал Нэн ни слова о Розарио. По возвращении из Мехико-Сити Рик неделю прожил с Нэн в их нью-йоркской квартире, но у него не хватило мужества заговорить с ней о разводе. Он приберёг это для письма, которое отправил сразу же после того, как поселился в подвале дома сестры Нэнси. В письме он обвинял себя во всех семейных проблемах. По его словам, их брак был "каким-то пустым и неискренним". Через неделю Рик встретился с женой лицом к лицу. Нэн была потрясена и изумлена тем, что я хочу развода, — говорил он позже.

— Она не понимала, почему. Это меня удивило, ведь я считал, что она так же несчастлива в браке, как и я. Я стал настаивать, и она вроде бы дала согласие. У меня было чувство, что ей не хотелось на меня давить.

Во время празднования Дня Благодарения Розарио поинтересовалась у Рика, подал ли он на развод. Он пробормотал, что все ещё решает эту проблему, и она вернулась в Мехико в уверенности, что скоро он избавится от Нэн и будет готов повторно вступить в брак. Сесилия решила провести рождественские каникулы у Розарио в Мехико-Сити.

По случайности из Боготы она летела вместе с Дэйвидом Сэмсоном. Во время полёта они болтали, и, когда самолёт приземлился, он пожелал ей счастливого Рождества. На следующее утро расстроенная Розарио позвонила ему в американское посольство. В то утро в Боготе служанка родителей обнаружила ее отца мёртвым в своей постели. Смерть была вызвана естественными причинами. Розарио и Сесилия были в истерике.

— Позвони Рику, — посоветовал Сэмсон.

Она так и сделала.

В тот же день Розарио и Сесилия вылетели домой, чтобы распорядиться насчёт похорон. Через неделю Розарио вернулась в Мехико-Сити. Теперь, когда не стало отца, семья лишилась опоры. В аэропорту ее встречал Рик.

— Собирай вещи, — произнёс он. — Я хочу, чтобы ты жила со мной.

Розарио упала в его объятия.

— Обещай, что будешь обо мне заботиться, — сказала она. — мне нужно, чтобы кто-нибудь обо мне заботился.

Он прижал ее к себе и ответил, как ребёнку:

— Обещаю. Не бойся, я всегда буду о тебе заботиться.

* * *

Говорит Рик Эймс

Нэн, моя первая жена, редко выпивала больше бокала вина за обедом, а дома мы вообще не пили. Я ходил на вечеринки и иногда там изрядно набирался. В Нью-Йорке и во время заграничных командировок я стал пить намного больше. Я пил не из-за одиночества и не от скуки; меня привлекало то, что, выпив, я мог взять тайм-аут, расслабиться и забыться на день или на вечер. Я всегда заранее планировал выпивку в те дни, когда мне не надо было идти на работу и я был уверен, что меня туда не вызовут. Как правило, я просто сидел в гостиничном номере с книжкой и пил, пока не засну. За вечер я выпивал почти пол-литра водки или коньяка. Не думаю, что в Управлении знали о моих запоях во время поездок.