Признания шпиона - [48]

Должность начальника отделения была его последним шансом — либо пан, либо пропал. В Нью-Йорке он отлично себя зарекомендовал, но командировка в Мексику оказалась посредственной — чести она ему не делала. Так что, образно говоря, на тот момент присяжные ещё не вынесли приговор Рику Эймсу.

Жанна Р. Вертефей, ЦРУ

Глава 10

По всей видимости, в сентябре 1983 года Рик оказался наилучшей кандидатурой на пост шефа отделения контрразведки отдела СВЕ. Он говорил и читал по-русски, обладал талантом к написанию чётких, ясных и подробных отчётов, считался специалистом по КГБ и, что самое главное, запомнился начальству как сотрудник, который отлично вёл советские дела в Нью-Йорке. Никто не обратил ни малейшего внимания на его периодические запои и на то, что он неважно показал себя в Мехико-Сити.

— Общеизвестно, что ни один офицер отдела СВЕ не смог бы добиться в Мехико-Сити успеха, — позже заявил один офицер этого отдела в отставке. — Сотрудники резидентуры были полностью поглощены "контрас" и Никарагуа. По-моему, члены комиссии по новым назначениям просто закрыли глаза на негативную оценку, которую получила работа Рика в Мехико-Сити. Они учли только те годы, что он провёл в Нью-Йорке.

Первым в штаб-квартире ЦРУ, кто выдвинул кандидатуру Рика на вакантное место шефа подразделения, был Родни У. Карлсон, последний босс Эймса в Манхэттене. Карлсон занимался пересмотром функций контрразведки в отделе СВЕ. Предполагалось, что Рик будет отвечать за операции на территории СССР, а Джек П. Гэйтвуд — в восточной Европе. И тот, и другой работали с Карлсоном в Нью-Йорке. Кроме того, они вместе проходили курсы повышения квалификации, организованные Управлением.

Не то чтобы Карлсон лично назначил Рика: за его кандидатуру проголосовали все члены кадровой комиссии отдела СВЕ, состоявшей из начальника отдела, его заместителя, руководителя оперативной службы, шефа службы внешних операций и шефа службы внутренних операций. В ходе проведённого впоследствии федерального расследования было установлено, что никто из членов комиссии и понятия не имел о пристрастии Рика к выпивке, как, впрочем, и о том, что он ощущал себя в Управлении чужаком, и не особенно сочувствовал его миссии. После того, как Рик спьяну затеял перебранку с кубинским дипломатом, Джон в. Сирс, Заместитель начальника резидентуры в Мехико-Сити, направил по этому поводу в штаб-квартиру докладную. Однако его телеграмма была переадресована в медицинскую службу, консультировавшую сотрудников, злоупотребляющих алкоголем. Никто из членов кадровой комиссии и в глаза не видел эту телеграмму. Также им не было известно, что Рик сожительствует с иностранной гражданкой, которая в своё время была информатором ЦРУ.

Наконец, Рик прибыл на место. Как у главы подразделения у него был доступ почти ко всем секретным материалам по Советам, хранившимся в Управлении, включая и подлинные имена большинства агентов. Он мог получать подробную информацию о тайных операциях Управления на территории СССР, и ему сообщали обо всех недавно завербованных шпионах. Короче говоря, от него не скрывали практически ничего из того, что имело отношение к операциям ЦРУ против Советов.

Заступив на новую должность, Рик в первый же день изучил дела двух агентов, которых он вёл в Нью-Йорке. Это были Сергей Федоренко — Пиррик — и советский учёный, известный под кодовым именем Байплей. Согласно этим материалам, Федоренко не входил в контакт с Управлением начиная с 1977 года — с того самого момента, как был отозван в Москву. Однако к делу была приложена докладная, в которой говорилось, что его видели в Москве в 1981 году на встрече по контролю за вооружениями. Так что Управлению было известно, что он жив. По полученным сведениям, Федоренко работал в Институте США и Канады Академии наук СССР, возглавляемом Георгием Арбатовым.

Что касается Байплея, то с ним Управление также утратило связь с тех пор, как тот вернулся домой. Тем не менее видели и его — на научной конференции. Рик не был удивлён тем, что оба агента ушли в тень. Советские граждане, некогда помогавшие США, нередко сразу же по возвращении на родину исчезали из поля зрения ЦРУ, и в этом не было ничего необычного. Несомненно, шпионаж за пределами СССР таил в себе немало опасностей, однако это было ничто в сравнении с доставкой секретных документов в тайник, расположенный в центре Москвы, где на каждом углу стояли сотрудники КГБ.

Рик приступил к чтению досье других агентов, работавших на Управление. Он обнаружил, что под его крылом оказалось новое поколение шпионов. В конце 50 — начале 60-х главным агентом ЦРУ являлся полковник ГРУ Олег Пеньковский, который помог президенту Кеннеди обнаружить ракеты на Кубе. После того, как он был казнён, на его место заступили агенты Федора и Топхэт. Они были вынуждены отойти от дел после публикации книги «Легенда: тайный мир Ли Харви Освальда». Как только эти двое исчезли со сцены, на смену им пришли Тригон, Аркадий Шевченко, Федоренко и другие менее известные шпионы. На данный момент самым ценным агентом Управления являлся Адольф Толкачёв по кличке «Сфиэ», специалист в области электроники. С 1977 года ему было выплачено за предоставленную информацию более двух миллионов долларов, ничтожная сумма по сравнению с той, что могла быть затрачена на соответствующие исследования. (Эту сумму ЦРУ обещало Толкачёву, но после его ареста она осталась в американском банке. (Прим. ред.)