Признания шпиона - [104]

— Агенты ФБР приучены к мышлению банковских охранников, — сказал Гербер. — А у агентов ЦРУ должен быть менталитет грабителей банков.

ФБР отвечало за аресты шпионов и защиту государственных тайн. Основной функцией ЦРУ был сбор разведданных. Когда и тому и другому управлениям поручали одно и то же задание, разгорались страсти. А одной из точек их соприкосновения была охота на "кротов".

По сути, после создания ЦКР Жанна Вертефей и ее спецгруппа оказались не у дел. Вертефей была назначена на должность заместителя начальника Группы безопасности и руководителя отдела расследований в ней. Этот типичный для бюрократии расплывчатый титул означал лишь то, что ее загрузили рядом новых заданий. Каждое из них считалось более важным, чем установление причин потерь 1985 года. Хотя позже никто в ЦРУ в этом не признается, кровопролитие в Москве больше не считалось безусловным приоритетом. Годы спустя конгресс потребует объяснить, как это могло произойти. Сотрудники ЦРУ начнут наперебой указывать друг на друга пальцем. Уэбстер заявит под присягой, что его никто не поставил в известность о серьёзности потерь 1985 года. Его заместитель Роберт Гэйтс будет утверждать то же самое, хотя позже Вертефей представит письменные доказательства того, что в июле 1988 года сообщала Гэйтсу о потерях. Хэтэуэй, Гербер, Редмонд и Вертефей скажут, что никогда не приостанавливали расследование потерь 1985 года. Они были просто заняты делами, которые в то время казались им более важными. Сейчас уже трудно оценить, что в 1988 году могло показаться важным, а что нет. Однако достаточно беглого взгляда на то, как ЦКР распоряжался своим временем, деньгами и персоналом, чтобы усомниться в некоторых приоритетах ЦРУ. Через месяц после создания ЦКР его сотрудники рьяно взялись за проверку версии о том, что КГБ прослушивает телефонные разговоры Нэнси Рейган с ее астрологом в Сан-Франциско. ЦКР беспокоился, что первая леди могла нечаянно выболтать какие-нибудь секреты Белого дома, расспрашивая астролога о прогнозах на будущее международных отношений.

Сбросив со счетов потери 1985 года, ЦРУ ошибочно полагало, что опасность позади. Насколько было известно ЦРУ, волна арестов спала. У руководства появилось ощущение, что неизвестный фактор, послуживший причиной арестов, больше не представляет угрозы. Никто из новых агентов, завербованных начиная с середины 1985 года, не был разоблачён. Более того, разгром сет в Москве ушёл в прошлое вместе с директором Кейси. Новый руководящий состав предпочитал смотреть в будущее, а не копаться в прошлом.

Руководители подразделений ЦРУ лезли из кожи вон, чтобы предложить новым боссам свежие идеи, и рытье в грязном белье воспоминаний не входило в их планы.

Однако к ЦКР был прикомандирован человек, которого продолжало интересовать расследование потерь 1985 года.

Это был Дэн Пэйн, 29-летний следователь, работавший в Службе безопасности ЦРУ. Служба безопасности не была на хорошем счету в Управлении. Она занималась выяснением прошлого сотрудников, обеспечением телохранителей для перебежчиков и для именитых гостей, а также охраной территории агентства. Другие сотрудники считали офицеров безопасности доблестными ночными сторожами, чья основная работа сводилась к тому, чтобы запирать двери на ночь. Пэйн изо всех сил старался опровергнуть этот стереотип. Он поступил на службу в ЦРУ в 1984 году и получил ряд ответственных заданий. Одно из них заключалось в охране Виталия Юрченко. Именно Пэйн вывез Рика и Юрченко с базы военно-воздушных сил "Эндрюс" на конспиративную квартиру ЦРУ, когда перебежчик из КГБ прибыл в Соединённые Штаты. С тех пор Пэйн стремительно продвигался вверх по служебной лестнице, и после создания ЦКР Гас Хэтэуэй специально попросил Службу безопасности на пару лет одолжить ему Пэйна. Хэтэуэю отчаянно требовались хорошие следователи, и энтузиазм Пэйна был ему по душе.

Хэтэуэй назначил Пэйна помощником Вертефей. Они уже были знакомы. В 1986 году спецгруппа Вертефей попросила Пэйна и двух других следователей составить список всех офицеров ЦРУ, побывавших в Москве в 1985 году.

Спецгруппа допускала, что один из них мог выкрасть из московской резидентуры информацию об агентах ЦРУ, чтобы продать ее КГБ. Пэйн опросил нескольких офицеров ЦРУ. Во время этих бесед ему очень пригодились его "свойские'" манеры и мальчишеское обаяние. Чаще всего люди его недооценивали. С ним было легко общаться. Во время интервью Пэйн заставлял своих "жертв" расслабиться, а затем прост их рассказать о сослуживцах. Те послушно докладывали ему, какие из коллег отличались раздражительностью, у кого были финансовые проблемы, сексуальные связи на стороне или склонность к алкоголизму. Выслушав сплетни, Пэйн "переводил стрелки". "вы поделились со мной информацией о своих сослуживцах, — говорил он. — А их я буду расспрашивать о вас. Может быть, обсудим какие-нибудь моменты, которые они, скорее всего затронут? Будет лучше, если сначала я услышу об этом от вас". Мало кто покидал его кабинет, не выложив все свои сокровенные тайны.

Версия спецгруппы о возможной утечке информации из резидентуры так и не подтвердилась, но Пэйн всерьёз увлёкся расследованием потерь 1985 года, Приступив к исполнению своих новых обязанностей в ЦКР, он заявил Вертефей, что намерен продолжать поиски по собственной инициативе. Он также сообщил ей, что разработал новый план действий.