Признание - [15]

Это было довольно примитивное объяснение, но мне этого было достаточно. Чтобы понять, получиться у меня или нет, надо было попробовать. Я вызвал его на бой.

Но в первую же секунду боя он меня ударил.

— Ты же сказал, что бить нельзя!

И тут во мне произошла перемена. Дух борьбы, который спал во мне, проснулся.

В это мгновение я понял: я могу убить его. Это был момент осознания моей сущности, о которой я забыл, и я готов был свернуть ему шею. Его шея пульсировала под моей рукой. Судья и местные жители прибежали в панике и разжали мои руки.

Бой закончился. Хотя мне пообещали три раунда, меня остановили после одного.

Мой противник тоже был возбужден и взволнован. Когда он поднялся на ноги, он сказал:

— Давай драться еще!

— Ты с ума сошел? Ты же чуть не умер.

Я снова и снова пересматриваю видеозапись этого поединка.

Мой взгляд был страшен. В моем офисе сказали строго: «Мы не можем показывать это поклонникам!»

Как бы там ни было, теперь я убедился. Это была моя истинная сущность.

Я думал, что она давно погребена внутри меня. Не хочу сказать, что с таким фундаментом я был жестоким человеком, просто понемногу я высвобождал эту часть моей души.

В то время я не мог выразить то, что чувствовал, не мог добиться того, за что боролся, и то, что я делал, никуда не годилось. Чем дальше, тем хуже мне было от того, что мои слабая и агрессивная стороны не могли встретиться.

Когда мне было десять лет, я был средоточием агрессии.

Но, незаметно для себя, я полностью подавил свою агрессию.

Я был связан правилами — словно бы я сам посадил себя в свою внутреннюю тюрьму. Каждый раз, когда моя дикая природа вырывалась на свободу, я ее прятал; и в тот момент я чувствовал, что обуздал эту часть себя.

После боя глава деревни подошел ко мне и сказал:

— В этой далекой стране, на чужой земле, в присутствии многих зрителей, ты проявил свою силу, сделал шаг вперед и принял бой. Теперь эта сила передалась всем молодым людям, которые смотрели на твой бой. Спасибо тебе!

Вот так он думал. А я ответил:

— Именно так я и должен поступать, именно так я и должен драться, именно таким я и должен быть.

После того, как я вернулся с Мадагаскара, я сильно изменился. Я стал общительным. Для меня это было непривычно. Я стал осознавать, что вокруг меня есть другие люди.

Возможно, дело в том, что теперь, когда в напряженной ситуации я спрашиваю себя: «должен ли я действовать?» — я действую активней, чем раньше. И, если нужно, я готов был подраться с кем угодно — хотя бы даже и с другом. В любом случае, если причина действительно такова, то она пришла мне на ум сравнительно недавно.

Раньше я не только ограничивал свою жизнь, но и убивал себя, не будучи способен соединить в одном человеке необходимое и отвратительное. Это сказывалось и на моей жизни, и на том, чем я занимался. Теперь я стал более агрессивным.

Окружающие меня люди тоже стали меняться. После моего возвращения с Мадагаскара, благодаря какому-то загадочному повороту судьбы, я встретил множество разных людей. Сейчас меня окружают те, кого я называю своей «семьей», с кем я связан тесными отношениями.

Я думаю, то, что мы называем «судьбой», исходит от каждого человека и влечет нас по жизни.

Я изменился — значит, изменилась и моя судьба?

Я думаю так: когда сила мысли встречается с силой действия, рождается результат.

Глава 3.6. Рождение моей семьи

За свою семью[20] я готов умереть.

Те, кого я называю «семьей» на самом деле не моя настоящая семья. Это мои близкие друзья, с которыми мы друг друга хорошо понимаем.

Сейчас моя семья включает, самое большее, 10–15 человек. У них разные профессии, среди них есть как мужчины, так и женщины. Познакомились мы также при различных обстоятельствах.

Странно, но до поездки на Мадагаскар, я почти никого из них еще не знал. Но в любом случае, сейчас это великолепная группа.

Из этих 15 человек большинство можно назвать «главами». Это те, кто возглавляет семью. Есть и те, кто занимается политикой.

Если я включу в семью абсолютно всех, сверху до низу, получится довольно много народу. Здесь дело не сводится к формуле 1+1=2. Если каждый член семьи лично общается со всеми остальными, то размер семьи резко возрастет. Мы называем это «правило семьи», очень загадочное явление.

Однако нас объединило не это.

Люди, возглавляющие семью, всегда были рядом со мной, но со своими проблемами сражались в одиночку. Не потому, что им нельзя было показывать свои слабые стороны. Дело было в том, что у них хватало чувства ответственности на то, чтобы разбираться со своими проблемами самостоятельно и не важно, что вы об этом думаете, но когда отвечаешь за жизнь других людей, то и сам взрослеешь.

После начала сольной деятельности я стал много размышлять об этом и начал общаться с людьми, кто думал так же, как я. Вместе мы идем вперед. Никто из нас не может отступить или остаться в стороне. Если я остановлюсь, то и все остановятся. Так я думал когда-то.

Говорят, легче всего идти по жизни, сражаясь в одиночку.

В последнее время я много думал об этом. Идти по жизни, сражаясь в одиночку, может, и легче всего. Но те, кому при этом есть во что верить, они сильнее.