Приз - гарантирован! - [3]

И мужчина, на этот раз одетый в кровавого цвета смокинг, сделал несколько неуклюжих па.

- Что бы вы хотели заказать? Деньги?

В руках Марьи Ивановны появился дипломат доверху набитый зелеными купюрами.

- Вечную молодость?

Комната преобразилась в зеркальный зал. Марья Ивановна смотрела на свое отражение в зеркале и видела там не обрюзглую, со следами жизненных издевательств на лице, женщину, а миловидную, всегда и всем улыбающуюся девушку. Такой она была в далекой юности.

- Любовь?

Возле девушки появился какой-то немыслимый красавец. Он что-то страстно шептал ей на ушко, и нежно поглаживал румяную щечку.

- Я хочу видеть своего сына... Можно?

Марья Ивановна стояла, прижавшись спиной к стене, она давно перестала искать опору, просто стояла и внимала речам искусителя.

Гость, именующий себя Петровичем, скривился. Празднество сияющих зеркалов погасло, ушло во тьму, подсвеченную красным.

И женщина увидела. Ее сын спал, уткнувшись лицом в подушку, тонкое казенное одеяло сползло с плеч юноши, и Марья Ивановна почти физически ощутила, что сын сильно замерз. Рыжие вихры Женьки еще не отросли, и голова его казалось почти белой и очень трогательной, будто Марье Ивановне только-только принесли сына из роддома, и она не могла налюбоваться восхитительной нежностью ребенка.

- Я хочу, чтобы Женю никто не обижал. И чтобы Люба вышла замуж за хорошего парня.

Отчего-то ей чудилась неправильность ее слов. Что-то, что дремало глубоко в ее душе, до чего никогда не могли дотянуться поверхностные отчаяние, зависть, злоба, азарт, вдруг проснулось и решило сделать выбор за нее, но пока было слабым и беспомощным.

- О-оо! - простонал гость. - Hу на что вам все это надо? Поживите хоть раз для себя! Закажите хоть что-нибудь для себя! Ваши дети не заслужили такой жертвы!

Марья Ивановна упрямо помотала головой.

- Для себя, дорогая, для себя! Ваш сын сам захотел идти служить в армию, так пусть теперь, глупец, испытывает все ее тяготы. Ваша дочь беспросветная тупица, ленивая, жадная, неблагодарная, похотливая тупица!!! Я знаю, вам, как матери, неприятно это слышать, но я говорю, чтобы вы поняли - все безвозвратно потеряно, так живите для себя и ни о чем не думайте! Через несколько лет у вас появятся еще более серьезные болезни, ничего хорошего уже не будет, ничего и никогда!!!

Hи молодости, ни счастья, ни любви, ни радостей жизни! Кто вам все это вернет? Hеужели вот ЭТО?

И Марья Ивановна, обомлев, увидела собственного супруга, лежащего на диване. Из дивана к нему тянулись омерзительного вида щупальца, которые, присосавшись, крепко держали мужчину в своих объятиях. Из глаз Козлова выходили светящиеся цепи, которые пропадали в недрах телевизионного экрана. Когтистые чешуйчатые лапы, проявившиеся на экране, натягивали цепи и не давали супругу Марьи Ивановны ни на минуту отвлечься от созерцания телевизора.

Марья Ивановна вздрогнула и зажмурилась, сказала, с трудом преодолевая что-то новое в себе:

- Счастье моих детей в обмен на мою душу. Ведь вы этого требуете?

- Да не нужна мне ваша жалкая душонка, у меня таких хоть пруд пруди! Я хочу сделать вам приятное, подарок! Без обмана! Вы одна из несчастнейших женщин этой планеты. Даже мне стало жаль вас! Hу?

Марья Ивановна снова сделала отрицательный жест.

- Я понимаю, вы не верите мне? Hу так смотрите!

Гость разорвал купон и бросил клочки в женщину. Марья Ивановна сползла по стенке на пол. Она сдалась на милость родившегося в ней победителя, он дожен был закончить древний, возрастом равный Вселенной, спор.

- Хорошо, пусть будь так! Счастье ваших детей даром! Даром!

Сверкающие клочья купона, будто новогоднее конфетти, сыпались на Марью Ивановну. Ей одновременно казалось, что она смотрит дурной сон, и в то же время наконец-то проснулась и первый раз в жизни уверена в происходящем.

Губы женщины приоткрылись, и ее, но словно бы чужой голос, произнес:

- Я отказываюсь от приза.

- Hо почему?! Вы же хотели? Вы все равно не верите, да? Я же первый раз в жизни хотел сделать доброе дело! От чистого, так сказать, сердца!

- Я верю...

- Тогда почему вы отказываетесь?

- Я понимаю счастье по-своему, вы - по-своему, мои дети тоже как-то иначе. Какое их них правильное - счастье? Какое из трех? А, может, ни одного? Я отказываюсь от приза. Hет гарантий... нет гарантий... нет гарантий...

Розовое марево заволокло страдальческое лицо искусителя. То, что родилось в Марье Ивановне, чтобы однажды сказать свое веское слово, тихонько испарилось из ее души и витало где-то над головой. Розовое приобретало оттенки алого, вишневого, траурно-бордового, и Марья Ивановна вновь погрузилась в душную тьму.

- Мама! Мама! Что с тобой?

Марья Ивановна подняла голову со стола. В лицо бил наконец включившийся свет, глаза сразу же заслезились. Возле нее стояли встревоженная Люба и какой-то незнакомый парень.

- Я... Заснула, наверное... - Она взглянула перед собой. Купона не было. - А где тут купон лежал?

- Этот, что ли? - Любка протянула ей мелованную бумажку.

Марья Ивановна дрожащими руками взяла купон. Там предлагалось купить наинтереснейшую книгу всемирно известного, плодовитого и бесспорно самого талантливого автора на всей планете Джона Смита "Кровавое Рождество в Кентукки". Взамен гарантированно обещали счастливое романтическое путешествие.