Приют забытых душ - [26]

Меж тем, Руслан пошел, но как-то неуверенно. На одиннадцатилетнего мальчика вдруг напал мандраж, что было неудивительно, ведь перед ним сидел совершенно неизвестный бесцеремонный мужик, от которого непонятно, чего ждать. Руки мальчика не слушались, ноги отказывались повиноваться. А по телу пробежала сильная дрожь. Но он упрямо шел вперед. Ведь он – Руслан Озимов, и слово трус – не про него.

Рыжий оценивающе оглядел черноволосого мальчугана, слегка смуглого, с черными блестящими глазами, курносым носом и открытым взглядом. Упорный, смелый!

– Ничего страшного, – почти ласково произнес Черноморов, чего Руслан от него совсем не ожидал. А затем рыжий водрузил огромную ладонь на голову мальчика и закрыл глаза. Несколько секунд ничего не происходило, а потом…

– Ай! Голову больно! – вскрикнул Руслан и отскочил в сторону, потирая виски.

– Спокойно! Уже все! Можешь встать за мной, – святой отец кивнул головой назад, и пацан, сжимая виски от боли, осторожно обошел кушетку и встал позади рыжего.

– Видите? – с улыбкой спросил Черномазов и развел руки в стороны. – Ничего страшного! Ни-че-го! Следующий!

Дети по одному стали выходить из клетки и подвергаться этой странной процедуре отбора, но пока все они без исключения одобрялись святым отцом и вставали позади. Даже трехлетний Сема Шестаков, которого подвела Аня Капустина, и тот после рева и слез от боли в голове прошествовал к остальным. Остались только Коля Ростов и Варя Выдренкова. И первым перед лицом рыжего оказался юноша.

– На колени! – сказал Черноморов.

– Что?! – возмущенно переспросил Коля.

– Ты слишком высокий, чтобы я смог дотянуться до твоей головы. Или мне встать? – рыжий поднял правую бровь, и Ростову пришлось подчиниться.

Лишь на секунду длань Черноморова коснулась головы Николая. Юношу, как и всех, пронзила боль, но на секунду он словно перенесся куда-то, его будто выкинуло в другое место. Перед собой он видел нечто черное, бесформенное и шевелящееся, не имеющее четких контуров.

Когда Коля пришел в себя, в его лицо упирался обрез, а рыжий зло бросил:

– В клетку! Живо! Мутант!

И мальчику ничего не оставалось, как вернуться в клетку. Он был настолько потрясен и обескуражен, что даже не задумывался, отчего столь странно отнесся к нему Черноморов? Почему он не прошел отбора? Мутант? С чего бы это? Разум поглотила необычная и пугающая, чудовищная форма жизни из мира оттуда, где раньше в своих фантазиях Ростов не бывал. И как он там оказался?

Следующей оказалась Варя. Выдренкова так же подошла, присела на колени перед рыжим, и так же, как и Коля, через минуту была отправлена в клетку. Ошарашенная девушка шаткой походкой вернулась на место, а когда юноша спросил, что она видела, лишь замотала головой. Ее стеклянный взгляд блуждал по камере, ни на чем долго не задерживаясь. И Ростов прекрасно понимал ее чувства. Если она оказалась хоть чуточку похожей на парня с его странными играми разума, то ощущения Выдренковой во многом подобны его потрясению.

В катакомбах на долгое время повисло тягостное молчание. Рыжий сверлил взглядом находящихся за решеткой, о чем-то раздумывая. На лбу у него выступили пульсирующие вены, видно, решение, которое он хотел принять, давалось ему нелегко, и святой отец взвешивал многочисленные «за» и «против». У Коли появилось чувство, что от этого решения будет зависеть жизнь всех, кто в клетке. А дети с другой стороны тоже молчали, напряженно застыв между рыжим и его солдатами. Горстке детей странно было осознавать, что их разделили на хороших и плохих. Ведь только что они находились вместе и дружили, несмотря на многочисленные разногласия. Были почти семьей. В маленьком, замкнутом обществе всегда так: дети друг друга знают с пеленок, и их дружеские связи более сильны, чем в огромном мегаполисе. Они недоуменно хлопали глазами и не верили, что Варя с Колей другие. Даже Руслан, назвавший Николая трусом, хмурился и мотал головой.

Неправда! Это неправда!

И только Ванька Выдренков бросился вперед, крича что-то бессвязное и плача: его сестра оказалась отделена от брата. Но мальчишка был пойман Черноморовым и передан в руки эскорта. Варя стояла, ни жива ни мертва, понимая, что Ваньку уводят от нее. Единственную родную душу. А святой отец мотнул своим бойцам головой:

– Отведите их в Дом.

Когда детский шум и гам стих, рыжий повернулся, а Варя упала на колени и от горя и бессилия закрыла глаза.

– Итак, – Черноморов подошел к клетке и закрыл ее. – Я долго думал, что с вами делать. Вот ведь странно, я поклялся уничтожать всех старше восемнадцати и мутантов. А вы как раз и то, и другое, увы! Но чем долгая агония и мучения хуже простой смерти? – он пожал плечами. – По-моему, в муках умирать даже интересней и ярче! И сколько удовольствия и нового опыта можно получить перед смертью! А? Как вам моя мысль?

– Ты – чудовище! Тебе это с рук не сойдет! Судьба накажет тебя и воздаст многократно за все, что ты сделал! Попомни мои слова! Умирать ты будешь хуже любой твари!

– О, какие громкие слова! Динозавры умеют разговаривать? – тот ухмыльнулся во всю ширину пухлых губ. – А знаете… вы мне симпатичны! Не-не, правда! Самоотверженные старухи и одаренные дети-мутантики! Это ж здорово! Вот только такой одаренный на свете должен быть один. То есть я! Я долго думал, в чем смысл вашего спасения? Ведь, запершись в клетке, вы обрекали себя на долгую и тягостную смерть в окружении этих тварей снаружи. Чего хотели старшие, запирая вас здесь? Не мог понять… Но тут до меня дошло! Они не хотели лишать детей присутствия духа и надежды! Хотя сами ее уже не испытывали. Замечательно! Просто смелые люди! Запереть детей в ловушке и уйти умирать! Достойный поступок! Хотя… идея о смерти в окружении тварей мне очень даже по душе. Хорошая идея! Ну, ни пуха вам, пару дней вы еще протянете, а потом придут мутанты на запах падали, и если вы все же выберетесь, то ненадолго. Пока-пока, – Черноморов помахал огромной пятерней и растворился в полутьме коридора, его силуэт недолго маячил на фоне редких лампочек и вскоре скрылся за поворотом.